Когда катер подходил к берегу, Метакса спросил у греков-рыбаков, не знают ли 
они, где паша. Рыбаки указали на купеческий трехмачтовый бриг.

Первый, кого увидал на бриге Егор Павлович, был сам Али-паша. Он ходил по 
палубе в простом албанском капоте и курил трубку.

— А, господин Метакса, — окликнул он. — Добро пожаловать! — приветствовал он 
русского лейтенанта.

Али-паша взял гостя под руку и повел его вниз, в каюту. Каюта оказалась темной, 
тесной и не очень чистой.

— Ну, Ламброса я отпустил. Зачем сейчас ко мне? — спросил Али, садясь за стол.

— Адмирал Ушаков шлет вам письмо и подарок за исправную доставку вашими 
поставщиками мяса на эскадру, — ответил Метакса, передавая с поклоном конверт и 
табакерку.

Глаза Али-паши впились в коробку. Письмо он отложил в сторону и первым делом 
взялся открывать футляр. В коробочке лежала чудесная табакерка, усыпанная 
изумрудами и бриллиантами.

— Красивый подарок. Очень красивый! — поворачивал Али-паша табакерку и так и 
этак. — Благодарю. Ну-ка прочти письмо.

Метакса прочел письмо Ушакова, текст которого он переводил на греческий язык и 
сам же переписывал.

— Все пойдет на лад! — сказал, выслушав письмо, Али-паша.

Он кликнул шкипера. Вошел разбойничьего вида турок.

— Накорми гостя! — приказал Али-паша, вставая из-за стола. — Простите, господин 
Метакса: обед — походный. Никто ведь не знал, что сегодня будет у нас такой 
приятный гость! — сказал Али-паша и, взяв табакерку и письмо, ушел.

Егора Павловича больше интересовал ответ паши, чем обед, но делать нечего — он 
остался сидеть в этой неуютной каюте.

Шкипер принес холодную жареную баранину, маслины, хлеб, виноград, достал из 
рундука бутылку вина и ушел, не сказав ни слова.

Егор Павлович выпил рюмку вина, закусил бараниной и ел виноград, ожидая 
Али-пашу.

Вместо него явился грек-секретарь, которого Метакса видел в первый свой приезд. 
Он пригласил русского лейтенанта на пашинский корвет.

Когда переезжали на корвет, Метакса спросил у секретаря; почему так 
задерживается ответ. Секретарь тихо сказал, что паша разослал курьеров в 
Дельвино и Янину за подарками для русского адмирала.

Каюту паши охраняли вооруженные турки.

Вошли в первую небольшую комнату. Здесь стояла широкая деревянная скамья, 
покрытая ковром. На скамье сидел турок, по всей вероятности один из пашинских 
секретарей. За перегородкой виднелась комната побольше.

Эта комната была великолепно убрана. Ковры покрывали ее от пола до потолка. 
Справа стоял широкий бархатный диван. Вся стена над ним была увешана кинжалами, 
ружьями, пистолетами, оправленными в золото и серебро. Слева висело большое 
овальное зеркало венецианской работы в прекрасной стеклянной раме с 
изображениями цветов. Перед зеркалом — круглый курительный столик черного 
дерева, инкрустированный перламутром, и два мягких кресла. Откуда и какими 
путями попало все это в каюту повелителя Эпира — кто скажет.

Али-паша в зеленой бархатной куртке с золотыми пуговицами полулежал на диване.

Он пригласил гостя сесть.

Метакса просил Али-пашу поскорее дать ответ, потому что адмирал велел ему 
возвращаться немедля.

— Я недолго задержу вас в Бутринто, — ответил Али-паша.

Он сказал, что готов предоставить Ушакову сколько угодно солдат, но с одним 
условием: после взятия Корфу Ушаков отдаст ему половину всей крепостной 
артиллерии и все мелкие французские суда.

Егор Павлович был поражен. «Ну и аппетит: запросил триста пушек! Какая