обещал островитянам, если остров перейдет к нему, сохранить их имущество, закон 
и веру. Обещал не брать податей, — вообще сулил райскую жизнь.

И это сильно напугало жителей острова. Они отлично знали кровожадность и 
вероломство Али-паши и не верили ни одному его слову.

Сенявин успокоил старшин, сказав, что скоро освободит остров от французов.

А Али-паша попытался действовать еще с одной стороны: он прислал чиновника к 
Сенявину — предложил свою помощь в борьбе с французами.

Но Сенявин уже был наслышан о нем. Он поблагодарил Али-пашу за предложение и 
сказал, что у него хватит сил справиться с французами самому.

— Правильно, Дмитрий Николаевич, — похвалил Ушаков. — С этим подлецом надо 
держать ухо востро!

— А как быть в дальнейшем?

— А так. Формально Али-паша — турецкий подданный, чиновник султана. Потому 
будем считать его на бумаге, — подчеркнул Ушаков, — своим союзником, а самим — 
не спускать с него глаз. Пусть ловит где-нибудь других дурачков! Вот мы ему 
сейчас отправим письмецо. Пишите, Дмитрий Николаевич!

И адмирал стал диктовать:

«Высокородный и превосходительный паша и губернатор провинции Янины, 
командующий турецкими войсками».

— Самое главное — подчеркнуть дружбу России и Турции. Он, я уверен, попытается 
еще играть на старой неприязни турок к нам. Пишите!

«Милостивый государь мой!

Имею честь уверить о совершеннейшей нашей дружбе тесного союза наших государей 
императоров, которых повеления мы с глубочайшим благоговением дружелюбно между 
нами выполняем».

Федор Федорович ходил по каюте, медленно диктовал:

«Рекомендую себя в дружбу и благоприятство вашего превосходительства…»

— Нечего сказать — придется назвать убийцу и мерзавца превосходительством. Но, 
конечно, он — мерзавец из мерзавцев, в подлости и жестокости он превосходит 
всех! Будем писать дальше:

«…И уверяю честным словом, что всегда стараться буду спомоществовать вам во 
всем к общей пользе противу наших неприятелей французов».

— Хорошо, Федор Федорович, — сказал Сенявин.

— Погоди, погоди, мы ему еще подпустим.

Адмирал секунду подумал и продиктовал:

«…Послал я от себя два корабля к острову Святой Мавры, также и от турецкой 
стороны два же корабля посланы, и приказал' я командующему отделенною от меня 
эскадрою флота капитану 1-го ранга и кавалеру Сенявину сей остров, крепость и 
обывателей принять во общее наше покровительство и учреждение, флаги поднять на 
крепости оба вместе — Российский и Турецкий, которые означают совершенную между 
нациями нашими дружбу, надеюсь, ваше превосходительство, с таковыми 
благоприятными нашими распоряжениями и вы согласны». Вот и довольно!

— Федор Федорович, надо бы сказать насчет его предложения о помощи.

— Изволь. Сейчас.

Ушаков минуту подумал.

— Пиши:

«…В случае же надобности в рассуждении острова Корфу, если востребуется ваше 
нам воспомоществование, буду писать и просить о том ваше превосходительство и 
надеюсь, что вы к тому готовы…»

— Пусть переведут на греческий язык, а вы передадите!

— Слушаюсь, ваше превосходительство, — ответил Сенявин.