— Я вам докажу, что не так! — стукнул по столу адмирал.

— Я буду вам весьма признателен, — поклонился полковник. — Назовите, что я 
сделал, порочащее честь мундира?

Ушаков даже встал: этот напыщенный франт не понимает главного, а еще полковник!

— Вы поздно взялись укреплять вверенный вам остров! Вы не сделали ничего для 
сопротивления. Вы не выстрелили ни из одного орудия, не заклепали ни единой 
пушки! А что касается ваших жалоб на греков, то как аукнется, так и 
откликнется! Поведение же капитана Поскочина меня не удивляет: всякий русский 
офицер поступил бы, как он! — И адмирал повернулся к Поскочину.

Полковника увели. Он был смущен и удивлен.

Француз никак не ожидал, что русский адмирал станет упрекать его за то, что он 
плохо воевал с ним же!

Дожди задержали союзников в Кефалонии. Только 28 октября, при тихом южном ветре,
 союзники покинули залив.

Ушаков торопился к Корфу. Предстояла самая ответственная, решающая операция.

На пути они встретили посыльное судно с письмом от Сенявина.

Отправляя к острову Св. Мавры капитана 1-го ранга Дмитрия Николаевича Сенявина, 
самого талантливого из своих боевых офицеров, Ушаков, как всегда осмотрительный 
и осторожный, написал в ордере:

«Ежели можете предвидеть сильное с противной стороны сопротивление, на такой 
случай тотчас извольте прислать ко мне уведомление…»

И вот теперь Сенявин сообщал, что на острове Св. Мавры пятьсот человек 
гарнизона заперлись в крепости, имеют большую артиллерию и много припасов и 
оказывают упорное сопротивление. Крепость с двух сторон окружена морем, а с 
двух — широкими рвами. Ушаков посоветовался с Кадыр-беем. Они решили сначала 
покончить с крепостью на острове Св. Мавры. Ушаков взял с собою два корабля и 
два фрегата русские и два корабля и один фрегат турецкие, а остальным приказал 
идти к Корфу для усиления блокады.

Когда подходили к острову Св. Мавры, услыхали непрерывную пушечную пальбу: 
Сенявин продолжал осаду крепости. Эскадра стала на якорь в устье канала.

Ушаков и Кадыр-бей съехали на берег, чтобы осмотреть все на месте. Сенявин 
встретил их на берегу. Он показал адмиралам пять батарей, которые устроил 
против крепости. Сенявин снял с фрегата 24-фунтовые пушки. Французский 
комендант полковник Миолет прислал к Сенявину парламентера. Он предлагал сдать 
крепость с условием, что весь гарнизон отправят во Францию. Сенявин ответил, 
что готов принять капитуляцию, если французы будут считаться военнопленными. 
Миолет не согласился и прекратил переговоры.

— Никуда он от нас не денется! Выкурим оттуда ядрами! — сказал Ушаков. И 
вернулся на корабль. С ним поехал и Сенявин: он шепнул адмиралу, что ему надо 
поговорить с глазу на глаз. Ушакова это сильно заинтересовало.

Оказалось, что кроме французов у союзников появился еще один враг — Али-паша 
Янинский.

Али-паша владел не только Яниной. Его власть распространялась на Эпир и 
частично на Фессалию. Официально он считался подданным султана, его наместником 
в Янине, но на деле Али-паша меньше опасался Константинополя, чем султан его 
самого.

Али-паши боялось все восточное побережье Адриатического моря. Одно его имя 
приводило в трепет греков и сербов. Все знали его страшную жестокость, хитрость 
и коварство. Чтобы завладеть наследством отца, Али-паша умертвил своих братьев. 
Потом, расширяя владения, истребил ближайших наместников и пашей. Он заставил 
свою родную сестру Хайницу отравить ее сына, Емас-бея, правившего Фессалией.

Али-паша захотел и теперь половить рыбку в мутной воде.

Как только Сенявин прибыл на остров, к нему явились насмерть перепуганные 
старшины и архиерей. Они рассказали, что Али-паша, чьи владения находились в 
пятистах шагах от острова Св. Мавры, ведет тайные переговоры с французским 
комендантом Миолетом. Али-паша хотел прирезать к своим владениям еще кусочек. 
Он обещал Миолету уплатить тридцать тысяч червонцев и перевезти на свой счет 
французский гарнизон в Анкону, если Миолет сдаст ему крепость.

И в то же время Али-паша прислал старшинам чрезвычайно ласковое письмо. Он