Как думаешь, Нерон Иванович, наши ядра не долетят?

— И думать нечего: далеко, — ответил Веленбаков. — А перепелок-то, перепелок 
сколько!

— Тут немало наших, русских. Они летят через Балаклаву, — невольно отвлекся 
Федор Федорович, вспомнив, сколько бывает перепелок осенью в балаклавских горах.


…Фрегаты Шостака стали бить по крепостице в заливе. Он дал только два залпа, 
как на стене взвился белый флаг.

Видно было, как часть гарнизона бросилась к главной крепости Капсали, которая 
лепилась на очень высокой и крутой горе.

— Что же, начало есть! — сказал довольный Ушаков. — Поедем на берег!

И он отправился с адъютантом Балабиным на остров. Капитан-лейтенант Шостак 
хлопотал на берегу: высаживался десант, выгружались орудия.

— Придется выкуривать французов из Капсали, — сказал он Ушакову.

— Ядра с кораблей не достанут!

— Втащим поближе к крепости легкие пушки и возьмем. Измаил брали, а это что! — 
уверенно говорил Шостак.

Впереди громоздились острые скалы. Пришлось тащить пушки на канатах через горы 
и овраги, нести на плечах припасы.

Десантные отряды русских и турок деятельно взялись за работу.

Через день были устроены две батареи, и 30 сентября на зорьке Шостак ударил по 
крепости.

Сначала французы отвечали очень живо, но уже к полудню в крепости оказались 
серьезные повреждения.

Соединенный русско-турецкий отряд готовился идти на штурм. Поняв это, 
французский гарнизон, боясь полного уничтожения, выбросил белый флаг.

Ушаков принял капитуляцию. Он отпустил французов на «честное слово» и обещал 
отправить пленных в Анкону или Марсель. Пока же их поместили в лагере на берегу.


Такое милостивое, мягкое отношение к сдавшимся в плен, конечно, стало известным 
на всех Ионических островах и значительно ослабило защиту гарнизонов других 
крепостей.

Над Капсали подняли русский и турецкий флаги.

А управление островом Ушаков доверил самим цериготам; они выбрали из своей 
среды трех человек.

Радости греков не было предела.

Появление в Архипелаге русско-турецкого флота привело население в неописуемый 
восторг и в то же время сильно обеспокоило французов.

Слух о приходе Ушакова в Архипелаг мгновенно долетел до Корфу.

Главный комиссар французской директории Дюбуа попытался бороться с этими 
правдивыми известиями: он выпустил на греческом языке прокламацию, в которой 
уверял, что никакой русской эскадры в Средиземном море нет, а что турки 
переодели часть своих солдат в русские мундиры.

Но в это время в Корфу появились манифест константинопольского патриарха 
Григория и воззвание адмиралов.

А самым убедительным был тот факт, что остров Цериго освобожден 
русско-турецкими войсками и что греки сами управляют своим островом. В один из 
дней, когда соединенная эскадра стояла еще у Цериго, к Ушакову приехал 
Кадыр-бей.

— Позвольте употребить военную хитрость, — попросил Кадыр-бей.

— Какую? — спросил Федор Федорович, не понимая, о чем будет речь.

— По вашему обещанию, французы надеются уехать домой и спокойно живут в лагере 
на берегу. Разрешите мне подойти к ним ночью и тихонько всех их вырезать!