быстроходным кораблям — поднять все возможные паруса. Он хотел, в свою очередь, 
этим маневром попытаться выиграть у русских ветер.

Но и Ушак-паша не дремал. Его флот уже перестроился в одну линию и шел на 
сближение с турками. А 84-пушечный флагманский корабль «Рождество Христово» не 
позволял Саит-Али обогнать русских.

Расстояние между противниками сокращалось.

Уже можно было различить лица людей.

Саит-Али хотел сцепиться с флагманским кораблем Ушак-паши, поразить 
бесстрашного предводителя русского флота.

Его варварийская команда: бедуины, берберы, негры — привычные корсары — 
оживленной толпой теснились на баке, на шкафуте, с абордажными лестницами и 
баграми, выглядывали из деков с ятаганами и интрепелями[68 - Интрепель — 
абордажный топор.] в руках. Предвкушали жаркую рукопашную схватку.

Но сцепиться не пришлось: Ушак-паша опередил и тут. Он ударил из носовых пушек 
по кораблю Саит-Али.

С грохотом посыпались разбитые в щепы абордажные лестницы обломки рангоута и 
досок. Кучу раненых, исковерканных тел корсаров, готовившихся к рукопашной 
схватке, накрыли обрывки разодранных ядрами парусов и путаницы снастей. 
Оставшиеся в живых берберы, бедуины, негры с дикими воплями кинулись кто куда, 
уже не думая об абордаже. Давя друг друга, они теснились у люков, старались 
укрыться в нижнем деке от смертоносного огня русских пушек. Смятение и ужас, 
охватившие абордажные команды, передались артиллеристам верхнего дека. Топчи[69 
- Топчи — канониры.], не слушая приказов ни английского, ни своих офицеров, 
сбились в кучу, испуганно озираясь и крича.

В наступившей минутной тишине зловеще прозвучал чей-то испуганный голос:

— Мы погибли! Аллах против нас!

— Спускай флаг! — крикнул высокий кумбараджи, потрясая прибойником.

Саит-Али не потерял присутствия духа. Он кинулся в самую гущу этих оробевших 
людей и, выхватив из-за пояса пистолет, выстрелил в кумбараджи. Бомбардир упал.

— К пушкам, презренные трусы! — в бешенстве кричал Саит-Али и колотил 
пистолетом по спинам и чалмам артиллеристов.

Топчи разбежались по местам.

— Прибить флаг гвоздями! Погибать, но не сдаваться! — рассвирепел Саит-Али.

Невольник-мальтиец, вжимая от страха голову в плечи, полез на флагшток.

Через минуту флаг был прибит к флагштоку.

Но ненадолго.

Ушак-паша уже обогнул пашинский корабль с кормы и ударил по нему в упор всем 
своим лагом.

Саит-Али показалось, что в этом громе пушек, в свисте ядер на его голову 
рушится небо: со страшным треском упала перебитая русскими ядрами бизань-мачта. 
Вместе с ней посыпалась в воду резная золоченая корсарская корма — только 
зазвенели разбитые стекла.

Оглушенный, окровавленный, стоял Саит-Али в этой путанице снастей, как в 
паутине. Сквозь густые облака порохового дыма он увидал и запомнил на всю жизнь 
две вещи: в обломках рангоута свой разорванный, поверженный флаг да на юте 
флагманского русского корабля — человека в белом мундире и треуголке. Глядя на 
Саит-Али, этот человек зло потрясал вслед ему кулаком.

Саит-Али догадался: то был непобедимый Ушак-паша.




XXV


Адмирал Ушаков хотел, во что бы то ни стало захватить в плен или утопить этого 
наглеца и хвастунишку алжирского пашу Саит-Али. Но как только пашинский корабль 
увалился под ветер, алжирские и тунисские суда успели заслонить своего адмирала.
 Весь удар принял на себя вице-адмирал «Красного флага» и его авангард. Но и