Ценность человека определяется его «нравом» и «деяниями», а «благородным» его 
делают «душевные добро-деяния», «помыслы» и «свершенное житие», особенно же 
«любовь, смирение, покорение, братолюбие».

В среде образованных самопознание ценилось: «Испытай себе болына, нежели 
ближьних», тем и себе пользу принесешь и ближним. Или: «Иже смотрит сам себе со 
испытаньем, то уподобен наставник есть душе своей». Может и грех быть во благо 
— важны побуждения, которыми поступки вызваны. Словом, это была гибкая мораль 
политиков.

Александр рано научился ценить и книжное слово церкви, и смелость суждений и 
действий князя. Ярослав всеми правдами и неправдами пополнял книгохранилище. И 
когда ростовский епископ Кирилл, богатейший человек — и деньгами, и имуществом, 
и книгами, — однажды встал на пути, пытаясь столкнуть его с великим князем, 
Ярослав на княжеском совете добился осуждения и заточения злокозненного святого 
отца, и среди прочего прибрал к рукам его библиотеку. Это было драгоценное 
собрание, судя по чудом уцелевшим экземплярам. Пергаменные рукописи, богато 
украшенные орнаментом и миниатюрами, имеют необычайно крупный, монументальный 
формат. На первом листе «Слова Ипполита» изображен князь-храмоздатель в русских 
одеждах с церковью в левой руке. Фигура помещена на синем фоне, в одеждах и 
нимбе — золото.

Еще богаче «Учительное евангелие» Константина Болгарского: на миниатюре царь 
Борис на золотом фоне, в роскошном византийском одеянии, украшенном золотом, 
жемчугом, драгоценными каменьями. Словом, роскошь, представительность, как и во 
всем, что возводилось, рисовалось, сочинялось по воле суздальских князей.

Восхваление самовластия перемежалось с тревогой о горестных последствиях его 
ослабления. Именно при переяславском дворе возникло и «Слово о погибели Русской 
земли».

		О светло светлая и украсно украшена земля Руськая! 
		И многими красотами удивлена еси; 
		озеры многыми, 
		удивлена еси реками и кладезьми месточестьными, 
		горами крутыми, 
		холми высокими, 
		дубравами частыми, 
		польми дивными, 
		зверьми разноличьными, 
		птицами бещислеными, 
		городы великими, селы дивными, 
		винограды обительными, 
		домы церковьными, 
		и князьми грозными, 
		бояры честными, 
		вельможами многами — 
		всего еси испольнена земля Руськая...

В еврепейской литературе той поры лишь Петрарка (XIV в.) в сонете «К Италии...» 
поднялся до подобного прославления родины.

В «Слове» настойчиво выражена идея владимиро-суздальского единодержавия, когда 
«отселе» (от Переяславля) до союзной ему Венгрии, до Чехии — Польши — Германии 
и Литвы, до Карелии и «Дышючего моря» (Ледовитого океана), наконец, до Волги 
«то все покорено было богом „христианскому народу“ Руси и его защитникам — от 
Мономаха до великого Всеволода. И только потому, что со времен Ярослава Мудрого 
приключилась беда христианам — одолели их распри, что терзают и ослабляют Русь, 
обречена она на конечную погибель.

В раннем детстве, да и потом, во время неоднократных и длительных наездов в 
Переяславль, у Александра было время изучить и полюбить свой край.

Писание, житие, икона, собор — все это ступени не столько познания мира сего, 
сколько спасения неизбежно грешной души своей. Знание ограничено, божественная 
премудрость — безгранична. И искусство служит человеку не ради него самого, а 
ради бога — так учили отцы церкви.

Княжич постиг писание, знал жития, понимал смысл икон. Наконец пришло время 
поездки в столицу, и тогда близ устья Нерли, у порога земли Владимирской, он 
прочитал архитектурное предисловие художественной истории родины. И эти первые 
встречи с прекрасным навеки врезались в его память и чувства.

Храм Покрова посвящен празднику, который своевольный Андрей Боголюбский ввел 
здесь без одобрения митрополита. Этот сказочный храм, невесомый, летучий, как и 
его отражение в зеркале реки, поразил Александра своим отличием от воинственной 
красоты и грозной, тяжелой неподвижности храма времен Юрия Долгорукого, 
стоящего в Переяславле. Мудрая простота, немногосложное резное убранство 
фасадов церкви: в центре — пророчествующий царь Давид, по сторонам львы, с ними 
рядом — голуби, маски девушек. Храм высился на гладкой белокаменной площадке,