Русские яростно преследовали обратившегося в бегство врага по льду до 
Суболичьского берега. Было убито одних только рыцарей 400 (из них 200 
меченосцев), а 50 попали в плен; немало пало и эстов; некоторые рыцари, 
спасаясь бегством, сбрасывали тяжелые доспехи и обувь. Посрамленных пленных 
крестоносцев подводили к Александру.

«Возвратися князь Олександр с победою славною». Рыцарей «ведяхут босы подле 
коний». Войско шло как было принято: «полк по полце, бьюще в бубны и трубяще во 
трубы и в сопели». Позади обоз с оружием: возницы телег по давнему обычаю — 
сидят верхом на упряжных лошадях. Когда войско приблизилось к Пскову, игумены и 
попы «в ризах со кресты» и «весь народ сретоша его перед градом» «поюще песнь: 
„Пособивый, господи, кроткому Давыду победити иноплеменьникы и верному князю 
нашему оружием крестным, и свободити град Плесков от иноязычников рукою 
Олександровою“. Песнопением народ величал — славил русское войско и князя 
Александра. Все понимали, что с Вороньего Камня он не только увидел поле 
будущей битвы, но и предвидел ее победоносный исход.

...Через семьсот лет, трудным летом 1942 года художник Павел Корин написал для 
выставки «Великая Отечественная война» картину-триптих с изображением в центре 
ее Александра Невского.

Берег Волхова. За ним русские дали, видна святая София, ее главы и золотые 
купола. На этом берегу, поодаль, в плотных рядах пешие воины при копьях и 
красных-червленых щитах. Впереди высокий, плечистый, мужественный князь. На 
благородной голове воина шелом с образом святого Александра, высокая шея 
прикрыта сзади бармицей. Глаза задумчиво и тревожно устремлены вдаль. Суровость 
лица подчеркивают усы и борода, оттеняющие не по годам скорбный рот с 
опущенными углами губ. Поверх рыцарских доспехов переброшен красный на черной 
подкладке плащ-корзно. Александр опирается на тяжелый меч, вложенный в 
оправленные золотом ножны, сильные руки крепко сжимают его рукоять. Рядом 
мрачный лик Спаса на боевом стяге. Стяг укреплен на новгородской, навечно 
русской земле.

По поводу этой картины сам П. Д. Корин писал: «Когда в сентябре 1942 года я 
стал писать Александра Невского, мне хотелось воплотить идеи стойкости, 
мужества, отваги, хотелось раскрыть характер непокоренного народа в том, что 
делает его великим».

...Победа на Чудском озере — Ледовое побоище — имела огромное значение для всей 
Руси и связанных с нею народов; она спасла их от жестокого иноземного ига. 
Впервые был положен предел грабительскому «натиску на Восток» немецких 
правителей, который продолжался уже не одно столетие.

...Позади славная победа. Но Александр понимал — это война не последняя. Жизнь 
показала, что крепостных стен и княжеских засад недостаточно. С двухлетним 
хозяйничаньем немецких фогтов во Пскове было покончено. Самое удобное время 
упрочить тут княжую власть, чтобы свои люди и в господе и в суде могли 
предотвратить повторение боярских измен. Лучший к тому повод — упорядочить в 
виде «Правды» местное, дотоле разрозненное судопроизводство, разумеется не 
упустив своего. В «Житии» Александра содержатся горькие укоры «невегласом» — 
невеждам псковичам, которые по воле бояр попали в немецкое ярмо; их призывают 
помнить о дне освобождения «и до правнучат Олександровых». Псковичи 
действительно запомнили Александра и защитника и законодателя.

Александр, используя нормы «Русской Правды», определил в Псковской земле объем 
и доход княжеского суда с разбора всех уголовных дел от мелкого хищения сена с 
верхушки стога до вооруженного разбоя.

Создавая свой закон, Александр заседал с псковским боярским советом близ 
княжого двора на сенях в местном Детинце, по-псковски кроме (кремле, 
укреплении). После этого приезда Александра псковичи тут стали собирать вечевые 
сходки. Кром стоял на высоком крутом холме у слияния рек Псковы и Великой.

...Псков был Александру дорог. За долгие годы князь привык к нему.

Псков — город необычный. В сравнении с Суздальским краем это, конечно, 
захолустье. Тысяч десять горожан живут на военную ногу. Простой люд ютится в 
бревенчатых срубах. Погода здесь не балует — и крыши для тепла засыпаны землей. 
Свет проникает через окна-щели с деревянными задвижками, а дым очага уходит 
через дыру в крыше. Усадьбы знати — зимние и летние (гридницы), двухэтажные 
терема — соединены крытыми переходами. Всё отделано замысловатой резьбой — 
растения, птицы, звери, люди — затейливо раскрашены, словно для того, чтобы 
скрасить суровую природу и жесткий пограничный быт крепости, окруженной стихией 
языческих народов и стоящей лицом к лицу с опасным врагом.

Церквей здесь каменных, вместе с Троицким собором, четыре. Они словно вывезены 
из Новгорода. Храмы смотрят на реку Великую, близ которой и знать живет, и 
духовенство. А посад — в Среднем городе у дороги между кромом и Торговищем. Он 
насквозь мирской, полуязыческий. В глубине Детинца, где происходит посажение