В исключительных случаях он разрешал рубить свой лес, при этом опять-таки имея 
в виду прежде всего нужды малоимущих. Упоминавшемуся выше Балку, который 
управлял несколькими его вотчинами, он писал: «Ныне повелите суки рубить[41 - 
То есть рубить лес.] и прежде удовольствовать лядинами[42 - Лядина – пахотный 
участок среди леса на месте вырубки или пожарища.] скудных, а за сим уже 
достаточных… В случае малейшего налога[43 - Налог – в смысле насилия, обиды.] 
от имущественных крестьян над скудными, в моем присутствии, последует строгое 
взыскание за неприличность сию и недонос мне на сильных крестьян».

Письма и распоряжения Суворова пестрят подобными проявлениями заботы о 
нуждающихся крепостных крестьянах.

«В неурожае крестьянину пособлять всем миром заимообразно (то есть без выгоды 
для ссужающего. – К. О.), чиня раскладку на прочие семьи, совестно, при 
священнике, и с поспешностью».

Помогая беднякам, Суворов требовал, чтобы, выправившись, они вернули всю сумму, 
однако «без нападок и процентов».

Не ограничиваясь тем, что оказывал крестьянам индивидуальную помощь, Суворов 
нередко действовал и в более крупном масштабе. Так, в 1785 году он купил 
несколько соседних имений единственно затем, чтобы уничтожить чересполосицу. 
Свободных денег у него в то время не было, но, уступая настойчивым просьбам 
крестьян, он совершил эту покупку, специально заняв для того деньги.

Больше того: в 1784 году с Суворова было присуждено 3 тысячи рублей помещику 
Толбухину за захват его крестьянами чужой земли. Для уплаты этой суммы Суворову 
пришлось занять денег. «Пуще всего тяжелы мне 3 000 р. Толбу– хинские», писал 
он управителю Матвеичу.

В том же году Суворов отказался от прибыльного предприятия, так как опасался, 
что оно причинит ущерб его крестьянам. Кто-то из его управляющих, хорошо 
знакомый с коннозаводством, предложил организовать в одном суворовском поместье,
 в котором имелось много сена, конный завод. Дело сулило большой доход, однако 
Суворов отказался от него, не желая обременять крестьян новыми повинностями, 
связанными с устройством завода (возка сена и проч.). «Я по вотчинам ни рубля, 
ни козы, нетокмо кобылы не нажил, – написал он, – так и за заводом неколи мне 
ходить и лучше я останусь на моих простых, незнатных оброках» (письмо от 12 
октября 1784 года).

Суворов очень заботился об увеличении рождаемости. «Богу не угодно, что не 
множатся люди», писал он. Он всемерно поощрял браки и каждому женившемуся давал 
10 рублей.

Близко принимал он к сердцу и нужды отдельных крестьян. Случилось однажды, что 
сельский сход порешил отдать не в зачет в солдаты беспризорного бобыля, 
мотивируя тем, что у него и хозяйства нет и горевать о нем некому. Суворов не 
согласился с этим решением. Его, видимо, тронула несчастливая доля этого 
крестьянина. Он приказал женить его и миром завести ему хозяйство.

В другой раз, когда ему доложили, что крестьянин Медведев, которого прочили в 
рекруты, отрубил себе палец, он, вместо того чтобы обрушиться на Медведева, 
гневно обратился к старосте: «Вы его греху причина. Впредь не налегайте! За это 
вас самих будут сечь. Знать, он слышал, что от меня невелено в натуре рекрут 
своих отдавать, а покупать их миром на стороне, чтобы рекрутчины никто не 
боялся».[44 - Для пояснения цитированного отрывка нужно указать, что Суворов, 
ценя рабочие руки, предпочитал покупать «гулящих людей», которых много шаталось 
по дорогам и которые за 150 рублей шли в рекруты. По тем временам, сумма была 
крупная. Соседи-помещики находили такую меру вредным потворством, а крестьяне, 
в свою очередь, предпочитали отдать какого-либо парня, вместо того чтобы всем 
миром нести расходы. Поэтому Суворов брал на себя половину суммы, другую же 
половину заставлял крестьян собрать между собой.]

Суворов заботился не только о материальном благосостоянии своих крестьян, но и 
о здоровье их. Как и в армии, он старался внедрить правила санитарии; лечил он 
преимущественно настойками из трав и домашними проверенными средствами.

Особенную заботу проявлял Суворов о здоровье крестьянских детей. «Крестьянин 
богат не деньгами, а детьми, от детей ему и деньги», писал он однажды. 
Сообразно этим взглядам он требовал, чтобы детей берегли, а в случае 
заболевания разумно лечили. Ундольским крестьянам адресовано следующее 
послание:

«Указано моими повелениями, в соблюдение крестьянского здоровья и особливо 
малых детей, прописанными в сих резонами и лекарствами, как и о находящихся в 
воспе, чтобы таких отнюдь на ветер и для причащения в церковь не носить… 
Бережливость от ветра теплотою, а не ветром. Но ныне, к крайнему моему 
сожалению, слышу, что из семьи Якова Калашникова девочка воспой померла и он