|
пресек бы разжигаемые турками и фанатичными мурзами волнения в ногайском народе.
С военной стороны операция не представляла трудностей: было очевидно, что
кочевые, плохо вооруженные племена не смогут противостоять регулярным частям.
Трудность заключалась в другом: надо было настигнуть направлявшихся в горы
ногайцев, прежде чем они доберутся до лесов. Чтобы не спугнуть неторопливо
подвигавшихся кочевников, требовалось соблюдение строжайшей тайны.
Были распущены слухи, что Суворов уехал в Россию и что закубанских ногайцев
решено оставить в покое. Между тем 19 сентября 1783 года выступил отряд под
начальством Суворова. Отряд двигался скрытно, главным образом ночами. На другой
стороне реки гарцовали сторожевые ногайцы. Чтобы не быть ими замеченными, во
время маршей соблюдалась строгая тишина. Не слышно было военных сигналов,
команда отдавалась вполголоса. Со стороны это могло показаться шествием
призраков. Шли без дорог, часто наудачу. Приходилось перебираться через
многочисленные балки и овраги, что увеличивало утомление войск. Тем не менее
быстрота похода была изумительна.
В ночь на 1 октября завидели ногайские становища, расположенные на другом
берегу Кубани. Предстояло совершить незаметно для кочевников переправу 16 рот
пехоты, 16 эскадронов драгун и 16 казачьих полков. Переправа эта, по
характеристике Суворова, была «наитруднейшая, широтою более семидесяти пяти
сажен, едва не вплавь, противный берег весьма крутой, высокий – только тверд,
что шанцовым инструментом в быстроте движения мало способствовать можно было».
В полной темноте войска без шума перебрались на другой берег. Пехота разделась
донага, люди переходили Кубань, держа над головами ружья и патронташи; одежду
пехотинцев перевезла конница.
Пройдя двенадцать верст от реки, близ урочища Керменчик, настигли первые таборы
ногайцев. После непродолжительной ожесточенной стычки началась рубка. В течение
дня было убито много ногайцев и 1 000 их взята в плен. Остальные рассеялись по
лесам. Русские потеряли 50 человек.
После этого побоища прочие ногайские племена стали присылать делегатов с
изъявлением покорности. Многочисленные племена черкесов также умерили свои
набеги. Крымский полуостров окончательно перешел к России, под «высокую руку»
государыни. Нельзя сказать, чтобы рука эта была легка, но по сравнению с
султанской и она казалась мягкой.
Что касается Суворова, то в апреле 1784 года ему было предложено сдать
командование – ввиду торжественного признания Турцией перехода в русское
владение Крыма и Кубанского края – и выехать в Москву. Последующие два года он
провел в «бездействии», как он называл мирные занятия с порученной ему
Владимирской дивизией.
VII. Суворов и его крепостные крестьяне
Вся жизнь Суворова носила бивуачный характер. Не говоря уже о военном времени,
он и в мирное время нигде подолгу не засиживался, не обрастал хозяйством, не
строил прочного домашнего очага.
Естественно, что в этих условиях он не мог уделять много внимания управлению
своими поместьями. Да это и не лежало в его характере. Однако Суворов живо
интересовался сельским хозяйством. И несмотря на то, что он посвящал ему мало
времени, он проявил себя как просвещенный хозяин и гуманный помещик.
Без преувеличения можно сказать, что в обоих этих отношениях Суворов был
передовым человеком, далеко опередившим воззрения громадного большинства своих
современников.
После смерти отца Александр Васильевич получил поместья, в которых проживало 1
900 душ крепостных. В последующие годы он приобрел еще несколько поместий. В
1785 году Суворов владел вотчинами с 2626 крепостными.
В дальнейшем Суворову было еще пожаловано обширное Кобрино.
Разумеется, все это было ничтожно в сравнении с поместьями родовитой знати, но
тем не менее это было уже немалое хозяйство.
Суворов не походил на тех помещиков, которые, передоверяя бразды правления
управителям, интересовались только получением оброка, вовсе не касаясь
внутренней жизни в поместьях. Напротив, он входил в малейшие подробности этой
жизни. В связи с этим он требовал, чтобы ему систематически присылали
информацию обо всем, что происходит в его вотчинах.
|
|