течение семнадцати суток отряд прошел около 700 верст среди враждебно 
настроенного населения, почти ежедневно ведя бои с противником. Это производило 
впечатление смерча, и ни поляки, ни французские офицеры не знали, как бороться 
с ним.

Последние надежды польских конфедератов сосредоточились теперь на литовском 
великом гетмане графе Огинском. Долго колебавшийся, ввязываться ли ему в 
военную авантюру, он в конце концов уступил подстрекательствам французского 
правительства. На решение его повлияло прибытие к нему из Польши конфедерата 
Коссаковского с двухтысячным полком черных гусар. Отряд этот назывался «вольные 
братья» и считался лучшим у конфедератов. Огинский, помышлявший в случае успеха 
о польской короне, наконец, решился: в августе 1771 года он внезапно напал на 
русский отряд и взял в плен около пятисот человек; командир отряда Албычев был 
убит.

Известие о том, что Огинский стал на сторону конфедератов, разнеслось по Литве, 
и отовсюду стали стекаться к нему волонтеры.

Удачное развитие дальнейшей деятельности Огинского грозило русским серьезными 
последствиями. Народные волнения могли быстро охватить весь дотоле спокойный 
край.

Опытному глазу Суворова ясно было, чем чревато выступление Огинского, если не 
затушить его в самом начале.

С отрядом в 800 человек, пройдя за четыре дня около двухсот верст, Суворов 
подошел к местечку Столовичи, где разместилась более чем трехтысячная колонна 
Огинского. Несмотря на то, что войско противника было вчетверо больше его 
собственного отряда, Суворов, верный своей обычной тактике, задумал немедленную 
атаку. Была темная ночь. Русский отряд без шума подошел к местечку, снял 
сторожевой пикет и ворвался в Столовичи. «Нападение наше на литовцев было со 
спины», констатировал Суворов. Не давая опомниться конфедератам, русские, к 
которым примкнули содержавшиеся здесь в плену солдаты убитого Албычева, штыками 
и саблями очистили Столовичи.

В Столовичах была расположена только часть польско-литовских войск. Остальные 
разбили лагерь в поле. Не позволяя им придти в себя, Суворов на рассвете 
атаковал их и рассеял. Победа была полная. Огинский с десятком гусар бежал за 
границу.

Последствия Столовичской битвы были огромны. Суворов доносил о ней: «Сражение 
продолжалось от трех до четырех часов, и вся Литва успокоилась».

Суворов был настолько доволен поведением своих солдат в этой операции, что 
подарил каждому из них от себя по серебряному рублю.[25 - Считая необходимым 
всегда награждать за действительные заслуги, Суворов очень не одобрял 
привольного житья солдат на безделье. «Нуж– яое солдату полезно, а излишее 
вводит в роскошь – мать своевольства», яисал он Веймарну.] Сам он был награжден 
за эту победу орденом (третьим за время пребывания в Польше). Правда, это 
случилось не сразу: разгневанный тем, что Суворов действовал по собственной 
инициативе, Веймарн подал на него формальную жалобу в Военную коллегию. Факты, 
однако, были чересчур очевидны; жалоба осталась без последствий, а Суворову 
послали орден.

Вскоре после сражения при Столовичах Веймарна перевели в другое место, и взамен 
его был назначен Бибиков. С новым начальником у Суворова установились хорошие 
отношения. Однако укоренившиеся в нравах генералитета интриги не прекращались, 
и Суворов просил о переводе его в армию Румянцева, действовавшую против турок.

«Мизантропия овладевает мною, – писал он Бибикову. – Не предвижу далее ничего, 
кроме досад и горестей».

Прошло все-таки еще около года, прежде чем ему удалось покинуть Польшу. В 
течение этого года имело место одно небезынтересное событие. Прибывший вместо 
Дюмурье к конфедератам французский генерал Виомениль затеял смелое предприятие. 
«В отчаянном положении, в котором находится конфедерация, – писал Виомениль, – 
необходим блистательный подвиг для того, чтобы снова поддержать ее, вдохнуть в 
нее мужество». В качестве такого подвига был задуман захват Краковской цитадели,
 охранявшейся Суздальским полком под командой бездеятельного офицера Штакель– 
берга («обремененного ксендзами и бабами», как выразился Суворов). План этот 
удался как нельзя лучше. В январе 1772 года, в то время как русские офицеры 
веселились на маскараде, отряд французов пробрался через сточные трубы в 
цитадель и захватил ее.

Узнав о случившемся, Суворов с полутора тысячами человек бросился к Кракову. Он 
сделал все возможное, чтобы отбить цитадель: обстреливал ее, пытался выманить 
французов в поле, но все было тщетно. С каждым днем его положение делалось хуже,
 так как вокруг него стягивалось кольцо конфедератских отрядов. Пришлось 
решиться на попытку завладеть цитаделью штурмом. Эта попытка окончилась полной 
неудачей.