— Во сне?

— Нет, его глаза не закрывались, ведь он ждал смерти.

Из носилок поднялась рука старика, призывая к тишине. Он поднял голову, 
посмотрел на Кира и произнес:

— Я бодрствовал. В это время свет изменялся — луна бледнела, а солнце 
поднималось. В комнату вошел еще человек, и это был Заратустра. Он мне сказал: 
«Ты потеряешь жизнь, чтобы обрести ее обновленной — ты, верный слуга Господа».

Кир подумал, что пророк Заратустра сам нашел скверную смерть от копья воина по 
приказу кави.

— А сам-то ты веришь, — спросил он, — что благодаря своему служению достигнешь 
бессмертия, словно бог?

На худом желтоватом лице отразилась радость, а глаза больного сверкнули.

— Это истинная правда.

Кир сделал знак носильщикам, чтобы унесли Ашира.

— Значит, я, царь, обречен, — сказал он, не задумываясь, — поскольку никому не 
могу служить. Я сужу по всем вопросам — и не могу быть судим сам.

Ашир попытался возразить, и носильщики не двигались, пока он говорил. Он 
выкрикнул, суд Господа распространяется на кави, принцев и царей на земле. Он 
распространяется на Кира, правителя мидян и персов, так же, как и на пастуха, 
стерегущего свое стадо.

Кир сказал:

— Служа другому, я не сдержал бы клятву царя своему народу. Прощай, Ашир, у 
меня нет вопросов к твоему видению. — Он встал и объявил собранию, что слушание 
закончено.

Ожидая, когда егери приведут собак, он думал об имени Пастух, данном ему при 
рождении. Оно могло означать простую обязанность — заботиться о стаде животных 
или о такой группе людей, как бактрийцы, которые занимались сельским хозяйством 
в своих плодородных долинах. Управлять персами, мидянами, каппадокийцами, 
лидийцами, греками и всеми очень разными народами Востока было совершенно 
другим делом, гораздо более сложным. Разве не назвали его «царем народов»? 
Когда подъехал Эмба и подвел нисайского скакуна, Кир решил, что к 
последователям Заратустры следует отнестись более твердо, чем к милетянам.

Его разведчики донесли, что новообращенные сторонники Заратустры имелись даже в 
далеких народностях Индии, не говоря уж о Гиркании и Парфии Виштаспы.

Вставая рано, на восходе солнца, Кир часто слышал пение асваранцев. Последнее 
время они вспомнили свой гимн рассвету, к которому не возвращались много лет, 
после того как в воинство Кира стали вступать представители других земель. 
Теперь свой гимн они объединили с гимном Заратустры.

Кир решил, что должен отбыть из долины сразу же, как только узнает удобный путь.


Действительно, состояние его армии настоятельно требовало продолжить поход. 
Хотя людям и животным хорошо жилось в долине, невозможно было так долго 
оставлять в бездеятельности тысячи людей, расквартированных по нескольким 
деревням. Киру никогда не нравилось время, когда его армии приходилось зимовать 
у большого города, такого, как Сарды или Экбатана. Воинов тянуло к кварталам 
проституток, торговцев вином и ядовитым зельем. Здесь, в богатой долине, они 
бродили в поисках привлекательных девушек, просто начинали драться между собой, 
пытались скупить или обманом выпросить поразительную по ценности посуду из 
чистого золота. Кир намеревался повести их дальше на восток караванным путем, 
который должен был привести его к великой реке Инду. При этом Бактрию он 
собирался сделать базой операции, такой же, как Мараканда.

Но магу все-таки удалось резко изменить план Кира. После слушания этот бродяга 
исчез из деревень. Вернулся он по тропе вдоль Заравшана во главе целого отряда 
гонцов из разных земель. Эти отважные всадники, посланные западными дворами, 
потеряли следы армии Кира после ее подъема к высоким перевалам, закрытым теперь 
снегом и льдом. Маг их разыскал и привел к Киру открытым путем от берегов 
Амударьи.

Кир, пренебрегавший многими вещами, абсолютно не беспокоился из-за потери 
контактов с западными сатрапами. Он получал огромное удовольствие от 
путешествия по горам. Но ему пришлось усесться поудобнее и долгие часы слушать