— Я слышу эти слова довольно часто. Теперь, маг, твой народ должен доказать их 
мне. Приведи свои доводы, и по выявленному в них добру или злу я, царь, решу 
судьбу Бактрии.

И лишь позднее, растянувшись на ложе, чтобы немного вздремнуть, он вспомнил, 
что использовал слово греков — судьба. Эмба складывал его плащ, бормоча:

— У этих певцов гимнов слишком много золота. Как они могут надеяться, что их 
оставят в покое?




КИР СУДИТ БАКТРИЙЦЕВ


Кир слушал показания последователей Заратустры, сидя на пороге дома в рубахе 
для охоты, без хранителей закона и без писцов, так что записывать вопросы и 
ответы было некому. Он сам все хорошо запоминал, но ответы его не удовлетворяли.
 Множество самого разного народа собралось на ступеньках порога, и все жаждали 
свидетельствовать, поэтому Ахеменид вызвал их говорить по очереди. Маг не 
появился. Вместо него Кир услышал старика из Белого братства, утверждавшего, 
что узрел истину, селянку, лепетавшую об исцелении домашних животных, и 
прокаженного, верившего, что излечится от своей болезни.

Терпеливо их слушая, Кир пришел к выводу, что они отрицали могущество родовых 
арийских богов, даже таких, как Анахита и Митра, верховных божеств правосудия и 
войны. (Хотя ювелир создал изображение крылатой лошади, которая однажды понесла 
Митру к солнцу.) Само солнце они считали не более чем огромным дарителем света. 
(И Кир припомнил философию милетян, представлявших себе громадную Вселенную 
вокруг этого небесного тела.) — Нет, — вскричало несколько голосов, — Митра 
требует кровавой жертвы и превращает мудрых людей в лжецов. Он разоряет 
пастбища. Его милость покровительствует дэвам — демонам, — которые оружием, 
болезнями, страданием лишают нас жизни. Митре служит больше сил зла, чем сил 
добра.

— Тогда, — спросил Кир, — может быть, Ахура стоит выше таких богов?

— Ахура действительно господин мудрости, непостижимый и невидимый. Кто может 
пристально смотреть на солнце? Поистине он велик, но не самый высший.

— Скажите мне, кто же высочайший?

— Тот, кто создал нас и навечно скрыт от нашего знания.

Паломник из Индии говорил об огне как знаке величайшего из богов. Он назвал его 
огнем Вишну.

— Хорошо, — сказал Кир, — а что это за таинственная вещь внутри вас — душа?

Они ответили: это дар великого создателя, заставлявшего солнце поддерживать 
жизнь. Душа — это сущность каждого. Она может возобновить свою жизнь после 
смерти тела. Душа не может умереть никогда.

Кир решил, что они имеют в виду фраваши, отделенного от тела духа, 
сопровождавшего его справа, с хорошей стороны, и иногда говорившего с ним. 
Разумеется, его фраваши знал о тайнах, скрытых от простых смертных. Однако Кир 
не мог вообразить, что его фраваши бессмертен и живет сам по себе на всем 
протяжении времени.

Последователи Заратустры объяснили, что после смерти человека фраваши-душа 
поднимается на Судный мост. Если в этот момент времени за душой числится больше 
добрых мыслей и дел, чем злых, то она переходит через мост к возрожденной жизни.


В этом Кир обнаружил сходство с древним законом иранцев о суде, по которому 
истец имел право назвать все свои добрые дела и противопоставить их дурным 
поступкам.

— Что же, приведите мне доказательства, что жизнь продолжается после смерти 
тела, — потребовал он.

Посоветовавшись между собой, последователи Заратустры послали за человеком по 
имени Ашир. Кир терпеливо подождал, пока селяне принесли сделанные из ветвей 
носилки, на которых лежал больной старик, совершенно седой и очень худой. Члены 
братства энергично объяснили, что Ашира прозвали Роком, поскольку он был 
приверженцем их учителя — следовал по стопам Заратустры от его родины у 
Каспийского моря до дома Виштаспы. Теперь Ашир уже чувствовал дыхание смерти. 
Незадолго до Нового года Аширу было видение.