сокровищницы царя Креза не выглядела так натурально и не имела так превосходно 
выполненных деталей. Кир очень хотел получить лошадь и спросил ювелира, какую 
цену он назначит за крылатую лошадь, но мастер отказался продать свою работу, 
объявив, что сделал ее, приложив все свое умение, чтобы преподнести Ахуре-Мазде,
 и вторую такую же сделать уже не сможет.

— Так почему же ты не поместишь свой дар в святилище Ахуры? — спросил Кир.

— На алтарь с огнем? — Бородатый ювелир покачал головой. — Нет, Заратустра 
сказал, что святилище мудрого Господа находится у каждого очага или нигде.

Все эти загадки бесили Ахеменида. Хотя бактрийцы скрыли от него свое святилище, 
они не делали тайны из источника их золота. Оно не было выкопано в шахтах, его 
просеяли из песка реки, вытекавшей из их озера, реки, называвшейся Заравшан. 
Вспомнив, что Заравшан впадает в Амударью, Кир подумал, что это может быть еще 
одним путем, ведущим из долины, открытым зимой и, вероятно, использовавшимся 
торговыми караванами, привозившими редкие товары из Индии, чтобы обменять на 
золото Бактрии. Тогда он спросил себя, не перехитрил ли его внешне глупый Хадду,
 притворясь, будто верил, что длинная и опасная тропа через высокие горы вела в 
Бактрию.

С самого начала Кир понимал, что эта земля без всякой видимой власти была более 
благожелательна, чем его родное царство Аншана. На ней не было ни 
невольников-каспиев, ни рабов, как на греческом побережье. Ее золотые сокровища 
могли превосходить те, что хранились в слитках подвала Креза, просто эти 
сокровища были рассыпаны по деревням в долине. Поля здесь как следует 
вскапывались, стада скота должным образом паслись на склонах гор. Озеро 
предлагало жителям неиссякаемый резервуар воды. Персы Кира уже говорили об этом 
месте как об истинном рае, правда, стройные молодые женщины не обращали 
внимания на чужеземцев.

Казалось невероятным, что такая замечательная жизнь могла поддерживаться без 
твердой власти — несмотря на торжественные заявления обитателей. И эту власть 
должны были спрятать от незваных гостей. Неугомонный Кир не терпел тайн и после 
явно целенаправленного опроса и скитаний по долине в уме сузил головоломку до 
двух неизвестных факторов: неуловимого пророка Заратустры и горы с вечным огнем,
 который кто-то должен был поддерживать. Он рассудил, что беглец Заратустра 
должен был прятаться на отдаленной горе. Она казалась необитаемой, и никто из 
хозяев его деревни не предлагал показать Великому царю мидян и персов, как на 
нее подняться. И Кир никак не показывал свой интерес к ней.

Когда приблизился канун Нового года, Кир показался на конных скачках, 
понаблюдал за плясками своих воинов и, когда они стали готовиться к ночному 
торжеству, удалился в свое жилище, которое выбрал на выступе горы с костром. Он 
сказал охранникам у двери, что устал после дневных соревнований, и его ни в 
коем случае нельзя беспокоить. В спальне он отложил оружие, отличительные знаки 
и накинул короткий черный плащ. Затем он призвал к себе Эмбу, старейшего слугу.

— Мы отправляемся, — объяснил он, — посмотреть, что от нас прячут.


* * *

К тому времени, как они достигли скалистого склона горы, взошла луна. Оба 
мужчины были искусными скалолазами, а путь на вершину Кир наметил еще накануне. 
На самом деле они оказались на тропе, которой пользовались и другие. Там, где 
скала возвышалась отвесно, тропинка поднималась к расщелине. Приложив ухо к 
камню, Кир услышал эхо голосов. Звуки то усиливались, то стихали, и Кир с 
удовлетворением подумал, что это мог быть гимн. Он предполагал, что в ночь 
перед Новым годом последователи Заратустры должны были исполнять в своем 
высоком убежище соответствующие ритуалы.

Отблески огня над ними стали ярче, когда скалолазы добрались до последней 
группы ступенек, вырубленных в скале. Они вышли на террасу из белого известняка,
 освещенную огнем костра. Дальше громоздилась цепь снежных вершин. К Ахемениду 
подошел какой-то человек и спросил:

— Что ищет Великий царь?

Кир узнал сначала голос, а затем и самого мага, который когда-то трудился у 
башни Экбатаны. Вероятно, одежды Белого братства делали странника выше, чем он 
казался прежде.

Много людей в таких же одеждах выжидающе смотрели на Кира, сидя у возвышения, 
где горел огонь. Оно совсем не походило на алтарь. Дрова, принесенные, должно 
быть, снизу, были сложены сбоку от возвышения. Оглядевшись и не заметив никаких 
признаков жертвы, принесенной человеческими руками, он ответил:

— Я ищу пророка Заратустру, покажите, где вы его прячете.