Дорога снова привела персов к знакомой красной земле, соснам и холодному ветру, 
дующему от горных вершин. Взбираясь на эту Коару, они тяжело дышали и 
поглядывали по сторонам в поисках какого-либо заметного пика, на котором они 
могли бы в первый день нового года принести жертву солнечному богу Ахуре. И 
здесь они во второй раз во время путешествия встретились со Злом. Кир посчитал 
виновным Фарнаса, хотя в глубине души знал, что принял несправедливое решение.

Обитатели высоких гор Коары, пастухи дикого скота и охотники, собрались вместе, 
чтобы противостоять тому, что им показалось вторгшейся армией. Горцы заняли 
позицию на низком хребте напротив продвигавшегося войска. Оглядев эту массу 
людей, Кир понял, что они сделали глупость, поскольку такое незначительное 
возвышение не могло ни защитить их от иранских стрел, ни задержать атаку 
иранских скакунов. Таким образом, он приказал бывалым асваранцам не трогаться с 
места, а гирканских и парфянских новобранцев послал зайти в тыл коарского 
отряда и наказать его из своих луков. Он знал, что, если необученные воины не 
могут отразить нападения, они должны побежать. А их бегство должно было 
очистить караванную дорогу для его колонны. Кир не хотел убивать горцев, он был 
бы доволен преподанным им уроком.

Поначалу маневр выполнялся так, как приказал Кир, хотя молодые воины, желая 
показать храбрость, нападали на фланг со всей неистовостью. Однако, когда 
коарская толпа побежала, выдержать это зрелище конная тысяча охраны не смогла. 
В тот момент ею командовал Фарнас, бывалый воин, носивший на щите герб с 
изображением прыгающей пантеры. Сойдя с места, нисайские кони быстро перешли на 
галоп, взлетели на хребет, где шел бой, и промчались сквозь бегущую толпу, 
оставив за собой на земле массу тел.

Тогда Кир вызвал Фарнаса на суд за неподчинение приказу во время сражения, но 
хранители закона не могли присутствовать на слушании, их просто не было в 
отряде, лишь начальники сотен собрались вокруг царя-судьи и ответчика. Фарнас 
не стал оправдываться и заявлять, что не мог сдержать бросившуюся в атаку 
тысячу воинов. Он вытянул вперед руки, закатал свободные рукава и показал на 
них шрамы от битв. По праву, предоставленному законом персов, Фарнас отчитался 
о боевых заслугах, которые должны были перевесить одно серьезное обвинение.

Вместе с Киром девятнадцать лет назад он участвовал в рейде от Травяного поля 
до Парсагард, затем вел закутанных в плащи всадников через ворота Экбатаны, 
взбирался по утесу в Сардах…

Рассказав о двадцати годах службы, Фарнас обратился к Киру с просьбой.

— Из-за жестокой минутной мысли удалит ли господин мой царь Фарнаса от его 
братьев по оружию, лишит ли вида лашкаргаха, его дома, велит ли уйти отсюда без 
почестей, вернуться к семье и сказать ей: «Кир больше не желает, чтобы я был с 
ним»?

Кир знал, куда клонит этот человек. Фарнас был согласен на сокращение размеров 
своей власти в отряде, но хотел остаться с ними. После первого месяца 
путешествия Кир сменил большинство начальников, которым не удалось 
приспособиться к жестким условиям похода. И все-таки, такого вождя, как Фарнас, 
нельзя было оставить главным военачальником. Инстинктивно Киру хотелось 
вскочить и крикнуть, что его проступок прощен. Десять лет назад он так и 
поступил бы. По праву древнего персидского закона он и сейчас мог так поступить.
 Однако в уме Ахеменид прикинул расстояние, пройденное от Парсагард — более 
сорока дней переходов на верблюдах (восемьсот миль). Здесь, среди чужих народов,
 армия сплачивается лишь его личной властью, несмотря на преданность 
большинства приверженцев. Если не придать значения неповиновению Фарнаса, как 
сможет он за преступление призвать к ответу парфянина? А парфянские новобранцы 
наблюдали за судом со склона горы. Поразмыслив, Кир вынес несправедливое 
решение.

— Нет, — объявил он, — Фарнас из племени мардов, начальник неизменной тысячи, 
сдаст командование и отправится сегодня же в город Экбатану. Там он возьмет на 
себя заботу обо всем воинстве, пока я, Кир, не объявлю иначе.

Кир и сам удивился, почему он выбрал Экбатану, центр Мидии, а не Парсагарды. 
Экбатана как опорный пункт стала для него важнее родного города. Он сказал себе,
 что там Фарнас с честью займет должность военачальника и фактически не будет 
отстранен от армии.

Но бывалый солдат принял это решение как осуждение. Он начал говорить, замолчал,
 затем снял золотые крылья с головной повязки, уронил щит на землю и молча 
пошел прочь.

Быстро поднявшись, Кир снял со своего плаща брошь и прикрепил на плече Фарнаса. 
Этот подарок явно был знаком царского расположения. Фарнас склонил голову и 
продолжил путь. В его длинных кудрявых волосах, как заметил Кир, появились 
седые пряди.