— с западного берега моря. Из рода он был, я думаю, Спитама, Белых. Когда-то он 
был воином. Во всяком случае, он знал, как натянуть парфянский большой лук — 
такой, что, натягивая его, один конец нужно прижать ногой. Парфянская стрела 
может пробить железный щит.

Киру было интересно узнать, как пророк Заратустра получил свое имя. Казалось, 
оно абсолютно бессмысленно — Золотые верблюды, — поскольку верблюд не имеет к 
золоту никакого отношения, разве что переносит его как груз, но этот образ едва 
ли можно было применить к человеку. Как ни странно, другим людям никогда не 
удавалось описать этого бродячего пророка, даже если они цитировали его 
довольно бойко.

— Однажды вечером, — сказал Виштаспа, — я вышел, чтобы наблюдать первый луч 
яркого Сириуса. Заратустра также был там и ждал. Он первым высмотрел звезду и 
раскинул руки. "Кто установил для солнца путь среди звезд? " Так он говорил. 
«Кто сделал луну восковой и ущербной? Кто удерживает внизу землю, а вверху 
звезды от падения? Кто придает быстроту ветру, гонящему облака перед собой, как 
овец? Какой мастер отделил свет от мрака и дал уверенность во всех своих 
творениях человеку, не понимающему этого?»

Виштаспа поскреб бороду. Он вытянул ноги к очагу, рядом с которым дремали 
овчарки, и его семилетний сын Дараявауш — тот, кого позднее греки называли 
Дарием, — взобрался к нему на колени. Крепко держа Дария, Виштаспа продолжал:

— Я спросил: "У тебя, наверное, бывают видения? " Тогда он крикнул: "Нет у меня 
видений, только муки! " Он продолжил спрашивать у звезд свои «кто» да «что», а 
чаще всего «почему». Ушел он во время ягнения на восток, через Коару, продолжая 
мучиться. Я думаю, он был приговорен к смерти за высмеивание какого-либо кави. 
Но, мне кажется, не это было причиной его мук.

— Мне кажется, — Кир подумал о необычном спокойствии в гирканских домах, — он 
обратил тебя в свою веру.

— В то время — нет. — Виштаспа засмеялся, трясясь всем телом, и мальчику Дарию 
пришлось крепко вцепиться в него. — Он обратил мою жену. Первую жену Хутаосу. — 
Снова последовала пауза. — Хотя, Кир, мой кузен из Аншана, когда он ушел, я его 
почувствовал. Я слышал голос Заратустры, он кричал в саду, будто фраваши 
оплакивал меня.

Снова голос. Кир спросил себя, был ли непостижимый Заратустра реальным 
человеком или голосом мыслей, добрых и злых.

— Дорожная стража его преследовала, — заметил Виштаспа.

Когда почва стала твердой, Кир посвятил себя обучению юных гирканцев и парфян 
верховой езде. Он заставил парфян позабыть об их огромных луках, научил их 
обращаться с небольшим, сильно изогнутым луком, сидя на коне, и показал, как 
направлять стрелы в цели, находящиеся не только перед ними, но и позади них. 
После этого молодежь очень привязалась к Киру.

Их царь, теперь сатрап Гиркании и Парфии, не одобрял этого обучения военному 
делу, поскольку при этом людей отнимали от полезной работы в поле. 
Приблизительно так он говорил.

— Однажды придут скифы, — отвечал Кир, — и тогда кого ты позовешь выполнить 
полезную работу?

Виштаспа заподозрил истинные намерения ахеменидского царя забрать местных 
новобранцев с собой в поход на восток. Так Кир и поступил, кроме того, он 
оставил в Задракарте свою эламскую жену. После гибели Абрадата и Пантеи она 
никак не могла успокоиться, а женщина, чья беременность приближалась к концу, 
не могла передвигаться по дороге с воинами. Хутаоса взяла ее под свою опеку. 
Кроме того, его жена могла побыть заложницей ради спокойствия Виштаспы. Кир 
высоко ценил его дружбу, как и плодородные земли вокруг Гирканского моря. 
Однако он скучал по Амитис, не приходившей вечером, в час отдыха, послушать его 
рассказ о тревогах, возникших днем. Она была самым последним из его давних 
спутников, и когда он повернулся в сторону красных вершин на востоке, то 
почувствовал, что чем больше возрастало его могущество, тем более одиноким он 
становился.

Мысль о Заратустре также беспокоила его. Прикрываясь пророческими речами, он 
бунтовал против власти, был человеком черни, как говорил Гарпаг. Как только Кир 
затравил мятежного Абрадата, другой встал у него на пути. Амитис могла бы ему 
подсказать, как поступить с Заратустрой, но Амитис не было рядом.




ЗЛО ПРИХОДИТ НА ПРАЗДНИК