одного калибра, но и при переходе на другой, с Сабельниковым нас объединила 
тесная творческая связь. Именно под его руководством группа 
инженеров-конструкторов НИИ разрабатывала патрон уменьшенного 5,45-мм калибра с 
пулей со стальным сердечником и с трассирующей пулей. 

Не стало исключением. с точки зрения консультаций и рекомендаций и наша работа 
над единым пулеметом. Здесь нам немало помогал сотрудник НИИ И. И. Бабичев, 
позже удостоенный Ленинской премии. 

О том, что мы работаем над опытными образцами единого пулемета, вскоре узнали и 
в других КБ. Конечно, эти сведения дошли и до Никитина с Соколовым. Возникшая 
было у моих коллег встревоженность скоро сменилась спокойствием: мол, ничего 
Калашников не успеет сделать, ситуация, дескать, не та, пройдена уже стадия 
войсковых испытаний, выпускается большая партия пулеметов. 

Непосредственно в моем родном Министерстве оборонной промышленности на нашу 
работу прореагировали более болезненно. Как-то раздался звонок одного 
ответственного сотрудника: 

- Вы что, серьезно взялись за разработку единого пулемета? 

- Решили сделать для пробы несколько опытных образцов, - отвечаю спокойно. 

- Прекратите заниматься самодеятельностью, - раздраженно прозвучал голос на 
другом конце провода. - Тем более что в плане ваших опытно-конструкторских 
работ эта тема не заложена. Никто не позволял вам средства, выделенные на 
решение конкретных плановых задач, транжирить не по назначению. 

- Но мы надеемся, если наша работа пойдет удачно, вы выделите нам определенную 
сумму для ее продолжения, - попробовал я уточнить позицию. 

- И не надейтесь. - В голосе моего собеседника зазвучали металлические нотки. - 
Деньги вложены в изготовление большой партии уже отработанных изделий. 
Конструкция получила по многим параметрам положительную оценку. И нечего вам 
сейчас вмешиваться, 

- Но Главное артиллерийское управление попросило начать работу, и я не мог не 
прислушаться к мнению главного заказчика, - попытался я сослаться на авторитет 
Министерства обороны. 

- Хочу напомнить - вы работаете в нашем ведомстве, и слушайте, что вам говорим 
мы, - резко прозвучало на другом конце провода. - Словом, еще раз повторяю: 
продолжение вашей работы над образцом нежелательно. 

Можно было, конечно, после такого разговора и руки опустить. Командно-волевой 
стиль ломал немало конструкторов, заставлял их порой отказываться от интересных 
разработок или отправлять в музей уже готовые изделия. Запрет на творчество, на 
поиск, пожалуй, худшее, что можно придумать для конструктора под флагом заботы 
о якобы государственных интересах. 

И может быть, запрет подействовал бы и на нас, отступи мы тогда, не поддержи 
наши усилия главный заказчик - Министерство обороны и руководство завода. С 
директором завода И. Ф. Белобородовым наши отношения складывались не совсем 
просто. На мой взгляд, он порой был слишком крут с людьми, под горячую руку 
принимал не всегда продуманные решения, иногда не считаясь с мнением, разумными 
предложениями других. 

Но в тот период, когда шла разработка опытных образцов единого пулемета и 
создалась сложная ситуация с продолжением работы над ними, Иван Федорович пошел 
нам навстречу, не убоявшись никаких министерских авторитетов, ни санкций сверху.
 

Самое главное, что могло нас сдержать в дальнейшей работе, - это конечно же 
отсутствие средств, денег и материалов. Да и другой момент очень беспокоил меня 
- чтобы включиться в сравнительные испытания образцов, предстояло ни много ни 
мало задержать испытания, на этап которых вывели вновь свой пулемет после 
доработок Никитин и Соколов. Приостановить испытания мог только министр обороны 
СССР. 

Я позвонил директору завода и попросил о встрече. Получив согласие, зашел к 
нему. У Белобородова как раз находились главный инженер А. Я. Фишер и главный 
конструктор В. И. Лавренов. Они оба знали о звонке из министерства и, видимо, 
перед моим приходом успели обменяться мнениями. 

- Сколько вы сделали опытных образцов! - спросил у меня Иван Федорович, 

- Четыре. 

- У вас есть уверенность, что ваша новая система не подведет?