Пыльный офицер подскакал к императору и отдал честь шпагой. 

- Ваше величество! Я адъютант маршала Нея. Mapшал приказал доложить: все 
дивизионные генералы ранены, конная атака отбита. Багратион переходит в 
наступление. Нельзя терять ни минуты. Маршал умоляет гвардию! 

Наполеон пожал плечами. Это - Ней! Сын лотарингского ремесленника, маршал 
Франции, которого сегодня вечером надо будет провозгласить князем московским за 
то, что он сделал в этой битве. Ней - лев, храбрейший из храбрых, добродушный, 
честный, пылкий, но... чересчур прямой. Такие донесения генералы присылают 
только тогда, когда они разбиты. Неужели?.. Искра страха, шевелившаяся в груди 
императора, вспыхнула. 

- Скачите к маршалу, - приказал он адъютанту, - и передайте: гвардия не сойдет 
с места. Но сейчас я пошлю повеление королю Неаполитанскому повторить атаку 
кавалерии и повторять до тех пор, пока маршал не овладеет этими проклятыми 
укреплениями. 

Новую атаку средней флеши Ней, Мюрат и Жюно, вышедший наконец с вестфальцами 
из-за леса, предприняли совместно. 

Неаполитанский король, Иоахим Мюрат, высокий, стройный, с открытым смуглым 
лицом, на котором весело сияли звезды голубых глаз и жемчужные зубы, сам вел 
кирасир. Его длинные шелковистые волосы вились по ветру, затканный золотом 
зеленый бархатный плащ развевался, высокий султан из белых перьев на шляпе с 
откинутыми полями был далеко виден с разных сторон. Мюрат бешено колол своего 
рыжего арабского скакуна золочеными шпорами, привинченными к высоким желтым 
венгерским сапогам. Хриплый голос и гасконский выговор короля раздавались то 
здесь, то там: 

- Славно, дети! Вы атакуете как ангелы! Под самым бруствером флеши он закричал: 


- Самые храбрые! За мной! 

И вскакал на бруствер. Несколько мгновений он держался на этой высоте, 
окруженный толпой коловших и рубивших друг друга французов и русских и 
овеваемый градом пуль. Затем чьи-то заботливые руки схватили его коня под уздцы 
и столкнули вниз. Еще секунда - и Неаполь остался бы без короля... 

Картечь семеновских батарей вырывала из колонн французской пехоты, которую вел 
Ней, целые роты. Но те, что оставались на ногах, шли вперед, не робея, и даже 
не убавляли шага. Олферьев вынул из кармана пороховницу и насыпал пороху на 
полку своего нарядного пистолета с орлиными головками на прикладе. Он стоял, 
спешившись, и стрелял через седло. Стена французской атаки все ближе и ближе 
надвигалась на редан. 

- Эх, да что ж они? Аль смертушка им свой брат? 

Сказавши это, солдат уткнулся лицом в пыль. Вот уже французы подкатились под 
самую флешь. Огненный ветер продолжал косить их, и, как спелые колосья на 
ржаном поле, ложились они наземь полоса за полосой. И опять поднимались, тоже 
как колосья, полоса за полосой. Впереди бежали линейные стрелки. Несколько 
линейцев рванулись из цепи и вскочили на бруствер флеши, туда, где недавно 
сверкал и искрился Мюрат. Но теперь французов привел сюда не король, а скромный,
 седой, красноносый майор Лемуан. Он стоял на валу, размахивая шпагой. Сотни 
линейцев карабкались за ним. Сейчас их изрубят. Какая дивная храбрость! 

- Славно! 

Возглас был так громок и вылетел из такой открытой солдатской души, что даже в 
грохоте боевой бури был явственно слышен. Олферьев обернулся. 

- Славно! - еще раз крикнул восхищенный мужеством врага Багратион. 

Лемуана и линейцев уже не было на бруствере. И за бруствером их тоже не было, - 
жгучие острия русских штыков приняли их на себя. Но следом за ними на редан 
наседали полки. Внутри укрепления свирепствовал ад. Визжа и крутясь, ядра 
разили людей десятками, и пол разливами свежей крови внезапно обозначились в 
линии защиты лысые места. Разрывы шипучих гранат довершали урон. 

- Смыкайся! 

Шеренги смыкались над лысинами, быстрый огонь ружейной пальбы молнией бежал по 
шеренгам, и атака то рассыпалась перед реданом грудами трупов, то наваливалась 
на него снова... 

Ровно в одиннадцать часов кирасиры и егеря отбросили вестфальский корпус Жюно в 
лес, из которого он вышел, а полки Нея заняли среднюю семеновскую флешь. Больше