обманет!" А нынче и я шар пустил... 

- Не заносись, князь Андрей! - остановил Багратион Горчакова. - Жди, покуда 
другие вознесут! А что так Суворов про Михаилу Ларивоныча говаривал верно. 
Только не за такие хитрости похвалял он его, а за гораздо умнейшие... Вся 
оборона Шевардина - подобного тактического смысла хитрый военный прием... 

Произнося эти резкие слова, Багратион невольно вспомнил и вчерашнее сообщение 
Толя о замышленной Кутузовым засаде позади Утицкого леса. Это тоже 
"тактического смысла хитрый военный прием". Да еще и несравнимый по ожидаемым 
следствиям ни с каким другим. Но... об этом молчок! 

- Светлейший наш - мастер врага надувать, - сказал вдруг Сен-При. Решил он 
третий корпус Тучкова в засаде позади нас поместить. Что-то выйдет? А дело 
успех обещает... 

Он не договорил того, что собирался, - не успел. Глаза Багратиона грозно 
сверкнули. Что это? В секрете - Кутузов, князь Петр и Толь. Как проник Сен-При? 
Ах, проклятый шпион! Старые подозрения вспыхнули, как солома на огне. Князь 
ухватил угол скатерти, смял его в кулаке и так дернул, что посуда на столе 
звякнула и бараний соус пролился. 

- Кто осведомил ваше сиятельство о плане фельдмаршала? - спросил он сдавленным, 
не своим голосом. 

Сен-При смутился. Эти мгновенно находившие на Багратиона судороги гнева были 
ему известны. И он? знал, что вызываются они обычно собственной его, Сен-При, 
неосторожностью. Но в чем заключалась она сейчас - этого он не знал. Граф 
покраснел и развел руками, беспомощно оглядываясь. Воронцов ободрительно 
улыбнулся. 

- Помилуйте, ваше сиятельство, - сказал он Багратиону, - да об этом все знают...
 И я тоже... 

- И я, и я, - проговорили Горчаков и Неверовский. - Все прапорщики 
квартирмейстерские знают... 

- Измена! - крикнул князь Петр. 

- Ежели это измена, то одного из главных измен-пиков я могу наименовать, - 
продолжал Воронцов, - это прапорщик Александр Раевский. От него слух ко мне 
дошел... Он только что в квартирмейстерскую часть переведен, а лишнее болтать 
ему не в новинку. 

Сказав это, он подумал: "Расчелся-таки я с этим дерзким мальчишкой!" и 
улыбнулся так холодно и злобно, что красивое лицо его на миг стало страшным. 

- Господа генералитет! - раздался с порога избы голос князя Кантакузена. 

Полковник давно вошел и стоял, незамеченный, с интересом прислушиваясь к 
бурному разговору. 

- Господа генералитет! Если малым чином рот мой не запечатан, осмелюсь нечто 
сказать. Что за измена, князь Петр Иваныч? Господь с вами, ваше сиятельство! 
Намедни пришел ко мне дивизионный наш квартирмейстер, прапорщик Полчанинов, и, 
в слезах от радостной надежды, сообщил. Всем известно - всем решительно. Иные 
фельдфебеля от тайны этой не в стороне. А кто впрямь в стороне, так то господин 
начальник главного штаба, барон Беннигсен... 

Князь Григорий Матвеевич так добродушно засмеялся, что невозможно было на смех 
его не отозваться. Сен-При пожал руку Воронцову. Багратион медленно проговорил: 


- Бог весть, как свершилось это. А кто в каком участии состоит, скоро на 
смертном суде божьем объявится. Прапорщикам квартирмейстерским на роток не 
накинешь платок. А Толю от ранца, ей-ей, не отвертеться... 

Глава тридцать восьмая 

И на следующий день после шевардинского боя, - то есть двадцать пятого августа,
 - фортификационные работы на левом фланге не прекращались. К вечеру уже не 
существовало Семеновского: на месте разрушенной деревни стояла 
двадцатичетырехорудийная батарея. Три маленьких шанца перед деревней 
превратились в большие флеши, а Утицкий лес разгородился засеками на части. 
Земляные работы производились также и в том пункте позиции, где левый фланг 
соприкасался с ее центром. На кургане, выступавшем саженей на двести пятьдесят 
перед фронтом, между правым крылом седьмого корпуса и левым крылом шестого, 
строилась "центральная" батарея. Так как оборонять эту батарею должен был 
седьмой корпус генерала Раевского, то и называть ее стали "батареей Раевского". 
Множество бородатых людей в смурых полукафтаньях и серых шапках с медными