недаром обучал своих 
моряков и артиллеристов: они творили чудеса, держа скорость и прицельно поражая 
ядрами флагман турок. Вся корма у того была разворочена: ход падал. Он 
вынужденно устремился на юг от молниеносного корабля русских. Его флот сделал 
это еще раньше, уйдя в темноту южной ночи. Ушаков еще преследовал турок, 
потопил шебеку, затем повернул к своим. Войнович был в восторге.

«Поздравляю тебя, батюшка Федор Федорович. Сего числа поступил ты весьма храбро.
 Дал же ты капитан-паше порядочный ужин. Мне все было видно! Сим вечером, как 
темно сделается, пойдем... к нашим берегам. Сие весьма нужно, вам скажу после. 
А наш флотик заслужил чести и устоял против этакой силы! Мы пойдем к Козлову: 
надобно мне доложить князю кое-что. Прости, друг сердечный, — будь, душенька, 
осторожен, чтобы нам сей ночью не разлучиться. Я сделаю сигнал о соединении: 
тогда и спустимся».

Ушаков подсчитывал потери, их почти не было. Ни одного убитого! Такое редко 
бывает в выигранном сражении.

А наутро вдали замаячил турецкий флот. Ушаков готовился к новому бою, и 
Войнович запричитал: «Друг мой, Федор Федорович, предвижу дурные нам 
обстоятельства. Сегодня ветер туркам благоприятствует... Дай мне свое мнение и 
обкуражь! Как думаешь, дойдем ли до гавани? Пошли к фрегатам, чтобы поднимались 
к ветру. Да сам не уходи далеко очень — сам ты знаешь!»

Турки же, однако, сочли за благо уйти в сторону Варны. Эскадра возвратилась в 
Севастополь, и уже никакие просьбы Потемкина не заставили Войновича вывести ее 
в море. То он жаловался на болезни экипажа, то на повреждение судов, то на 
волнения в Крыму, то на ветры неблагоприятные. Не спешил встретиться с 
противником командующий Севастопольской эскадрой.

Победа же Ушакова взбудоражила Потемкина — можем сражаться и выигрывать!




Выбирая командующего


Дело Азовско-Черноморского флота начал Алексей Наумович Сенявин, первым 
командующим Черноморского флота стал вице-адмирал Федор Алексеевич Клокачев, 
что умер в 1783 году в Херсоне от гнилой горячки. После Клокачева главным 
командиром Черноморского флота стал Яков Филиппович Сухотин с производством его 
в вице-адмиралы. Необжитые края, необустройство городов, однако, ему не 
нравились, и он стремился на Балтику и с удовольствием написал И. Г. Чернышеву 
3 ноября 1785 года:

«Я сего же месяца, 1-го числа имел счастье получить от князя Григория 
Александровича, через прибывшего сюда определенного в Херсонское черноморское 
адмиралтейское правление старшим его членом флота г-на капитана Мордвинова 
повеление, чтобы мне сему правлению перепоручить все вообще команды 
адмиралтейские, в Херсоне находящиеся, а потом возвратиться к С. Петербургской 
команде, то есть к прежней моей питомице Государственной Адмиралтейской 
коллегии...»

В Севастополе в то время занимался обустройством Мекензи, англичанин, служивший 
на русском флоте с 1769 года. Потемкин и к нему приглядывался, но уж больно 
суеверным был этот строитель Севастопольского флота, оттого и умер 
скоропостижно.

Сенявин рассказывал:



«31 декабря во весь день было веселье у адмирала Мекензи. После роскошного 
обеда — прямо за карты и за танцы; все были действующие, зрителей никого, и кто 
как желал, так и забавлялся. За полчаса перед полночью позвал к ужину в 
последнюю минуту перед Новым годом, рюмки все налиты шампанским, бьет 
двенадцать часов, все встают, поздравляют адмирала и друг друга с Новым годом, 
но адмирал наш ни слова, тихо опустился на стул, поставил рюмку, потупил глаза 
на тарелку и крепко задумался.

Сначала всем показалось, что он выдумывает какой-нибудь хороший тост задать, а 
потом скоро приметили, что пот на лице выступил, как говорится, градом; все 
начинали его спрашивать, что вам сделалось, что вам случилось? Адмирал, сильно 
вздохнув, сказал: мне нынешний год умереть, тринадцать нас сидит за столом. Тут 
все пустились его уверять, что эти приметы самые пустые, все рассказывали, что 
со всяким это случалось по нескольку раз, и все остались не только живы, но и 
здоровы. Наконец адмирал заключил, что умереть надобно, необходимо, но надобно 
также и рюмку свою выпить, благодарил всех и всех, поздравил с Новым годом и 
рюмку свою выпил начисто, как бывало с ним всегда. Встали из-за стола, 
принялись веселиться, да что-то все не клеилось. Адмирал