шаяся к 22 сентября на 
севастопольском рейде. С одной мачтой, с переломанными перегородками, с 
наполненными водой трюмами стояли «Св. Павел», «Св. Андрей», «Перун», «Св. 
Георгий» и «Стрела». Неведомой силой дотянул в гавань корабль «Слава Екатерины»,
 лишившийся всех мачт и двигавшийся под рангоутом, изготовленным из остатков 
запасных стеньг и реев, лишь фрегат «Легкий» сохранил все три мачты.

«Корабли и 50-пушечные фрегаты, о которых никогда не сумлевался, каковы они 
теперь, страшно на них смотреть», — жалостливо докладывал Мордвинову невезучий 
контр-адмирал Войнович.

Крым, все побережье было открыто для противника, а неначавшаяся военная морская 
кампания была проиграна.

Потемкин растерялся, впал в панику, написал Екатерине: «Я стал несчастлив. Флот 
Севастопольский разбит... корабли и фрегаты пропали. Бог бьет, а не турки». 
Посчитав Крым беззащитным, он решил сдать его. Окружению Потемкина, Попову, 
Суворову, пришлось приводить его в себя, строго одернула светлейшего и 
Екатерина. Крым не сдавать, ибо... «куда же тогда девать флот Севастопольский? 
Я надеюсь, что сие от тебя писано в нервом нервном движении, когда ты мыслил, 
что весь флот пропал». С мистическим фатализмом она подбадривала князя: «то ли 
еще мы брали, то ли еще теряли». Через некоторое время Потемкин снова был 
хладнокровен, энергичен, полон планов и надежд, как раньше. Стал приглядываться 
к морским командирам, явственнее увидел заносчивость, отсутствие должной 
практики в отечественном флоте у Мордвинова, разглядел за внешней 
решительностью страх дальних походов, робость в командовании у Войновича. И все 
внимательнее приглядывался Потемкин к командиру «Св. Павла» Федору Ушакову. 
«Есть же моряки храбрые», — уверял он всех. Да, таковые были.

В баталиях, развернувшихся вокруг Очакова, флот активно не участвовал. Да и 
корабли, присланные из Херсона, предписания атаковать турецкий флот не имели. 
Вот тут-то и отличился мальтиец офицер русской службы Джулио Ломбарди. Он, не 
ожидая приказаний, на галере «Десна» атаковал вражескую эскадру. Турки от такой 
предерзостной выходки опешили, снялись с якорей, подошли под стены крепости. 
Неустрашимый ход бесстрашного судна вызвал у них в памяти чесменские видения. 
«Десна», проведя успешную стрельбу по кораблям и крепости, невредимая 
возвратилась к Кинбурну. Мордвинов, любивший во всем однолинейный порядок, 
хотел отдать Ломбарда под суд. Суворов выразил восхищение и послал рапорт 
Потемкину, тот наградил храброго капитана «Георгием» 4-й степени и произвел его 
в лейтенанты. Но, пожалуй, эти вылазки, которые «Десна» производила и позднее, 
были самым большим успехом русского Лиманского флота. По требованию Потемкина 
Мордвинов разработал тщательный и подробный план атаки на турецкие корабли. 
Турки, однако, упредили действия флота и атаковали Кинбурн. План не 
осуществился. Не осуществился и второй замысел контр-адмирала. Попытка с 
плавучей батареи зажечь брансгугелями турецкие корабли и повторить Чесму 
сорвалась, плавучая батарея капитана 2-го ранга А. Веревкина была поражена 
турецкими ядрами и оказалась отнесенной течением к Гаджибею, где и была 
захвачена противником. Русские корабли уныло постреляли в течение двух дней в 
сторону турецких, а затем флотилия противника, увидев слабость, нерешительность 
и вялость русской эскадры, ушла на зимние квартиры и удобные гавани на 
безопасные стоянки.

Морская победа у Мордвинова не состоялась, «верный успех», который он обещал 
Потемкину, не получился. По-видимому, это в немалой степени повлияло на решение 
князя возвратить Мордвинова от действующего флота в Херсонское адмиралтейство, 
на лиман же был командирован Ф. Ф. Ушаков, который прибыл в Херсон в конце 
октября 1787 года. Однако Мордвинов постарался его быстро отправить обратно в 
Севастополь, командовать же лиманскими эскадрами стали довольно авантюрные и 
беспардонные храбрецы принц Нассау-Зитен и французско-американский корсар Поль 
Джонс.

Севастопольская эскадра зализывала свои раны. Особенно энергично действовал 
корабельный мастер Катасонов, проводя ремонт и усовершенствование кораблей. К 
лету армия Потемкина двинулась к Очакову, светлейший князь понимал его ключевое 
значение для всей системы обороны турок на юге. Туда же подошел и турецкий флот.
 После Чесменского поражения он отстроился, обновился и в начале 1788 года 
состоял из 20 линейных кораблей, более чем 20 фрегатов. Командующий 
капитан-паша Гассан был человеком хладнокровным, настойчивым и решительным.

В это время развернулась новая волна южного отечественного кораблестроения.

В Херсоне в 1788 году строились пять катеров и дубель-шлюпки. В имении 
Потемкина Мошны в Смелянском графстве также приступали к постройке плавбатарей 
и дубель-шлюпок. Вспомнился опыт азовских новоизобретенных кораблей, и Потемкин 
потребовал создать и для лимана легкие суда, «которые бы могли ходить отчасти в 
море, неся большие пушки и мортиры».

В это время разворачивал строительство запорожских лодок в Кременчуге будущий 
строитель Николаева промышленник и полковник Михаил Фалеев.




Фидониси, взошедшая звезда


Ушаков знал, что П