л он при подписании 
указа. Та вздохнула:

— Надеюсь, Гриша, ты мне гнилой товар не продашь?

— Я же не Никита Панин! — Но «товар-то» и сам знал понаслышке и пообещал 
матушке как-нибудь в деле посмотреть.

— Пощупаешь сама, когда в Балтику выйдем, — буркнул не без намека.

А Ушаков с рвением принялся обучать команду яхты и сам корабль осваивать. 
Морские служители и так много умели: приборку проводить, паруса ставить, на 
вантах располагаться, во фрунт становиться при приезде царствующих особ. А тут 
еще оказалось, что надо учиться сигналы распознавать флажные, заменять друг 
друга, узлы по-особому прочные вязать, располагаться каждому по единой особой 
команде, учиться на волне держаться и плавать в холодной воде Финского залива.

— Нешто мы медведи у цыгана, — ворчали служившие по многу лет моряки, — что нас 
так выучивают.

— Для вас незнакомых слов и дел, что требуются в морском походе, быть не должно,
 — как бы отвечал им капитан, выстроив при подъеме флага.

— ...Императрицу ждет, — с пониманием говорили мичманы.

Но Екатерина так и не выехала даже в Финский залив, недосуг было: державные 
дела, приемы, театры не пускали в море. Яхту же она посетила неожиданно, без 
предупреждения, не послав вперед даже кавалергарда. Ехала с приема с Потемкиным,
 взгляд упал на стройную красавицу, плавно качавшуюся на волнах: «Давай заедем..
.» Светлейший заколебался: «Есть ли капитан?» С набережной крикнул караульному 
матросу, а с юта ответили: «Здесь я!» Ушаков, не дождавшись подтверждения, 
приказал разворачивать парадный трап. Запищала боцманская дудка, застучали 
каблуки, раздались громкие команды. Екатерина поморщилась: «К чему шум?» 
Потемкин рассудительно объяснил: «Без этого корабль нельзя показать». Она, 
тяжело ступая по трапу, прошла на палубу. Караульные держали фрунт, а морские 
служители карабкались по вантам.

— Споро! — оценила понравившимся ей русским словом Екатерина.

— Ваше императорское величество, экипаж занимает свои места и готов выполнять 
вашу волю! — громыхнул Ушаков. Екатерина с интересом посмотрела на него и 
повторила:

— Споро! Вижу, что отладил команду капитан-лейтенант. — Благосклонно улыбнулась.
 — В море не пойдем. Так, кажется, говорите вы, господа моряки: вместо поедем — 
пойдем?

— Так точно, ваше императорское величество, — опять звучно отозвался Ушаков.

— Однако же, дорогой мой, горазд ты на голос. Покажи-ка нам посудину свою. Что 
тут изменилось?

Порядок на яхте был отменный. Все сверкало, пахло свежестью и ароматами южных 
земель, в которых Ушаков знал толк. Царский зал, отделанный красным деревом и 
позолотой, был удобен и располагал к беседе. Екатерина расспросила Ушакова про 
прежнюю службу, про средиземноморский период и затем встала и потребовала:

— Заведите нас и в свои апартаменты, господин капитан.

Ушаков смешался.

— У него, матушка, как у холостяка, поди беспорядок, — кинулся на выручку 
Потемкин.

— Ну так мы поможем убрать господину капитан-лейтенанту его пристанище, — 
рассмеялась Екатерина, понимая, что жилье лучше всего характеризует человека.

— Нет, ваше величество, там порядок, только морской. Прошу туда, — пригласил 
Ушаков жестом в капитанскую.

Порядка идеального там, конечно, не было, потому что висели карты Петербурга, 
Финского залива, Балтийского и Северного морей, Италии, Архипелага, какие-то 
чертежи, лежал компас, у входа висели куски веревок, канатов, раскачивались 
фонари с разноцветными стеклами, на столе стопка книг.

— Не кунсткамеру ли здесь завели, дорогой капитан? Если так, то проведите по 
ней, объяснив, что к чему приспособлено.

Ушаков огляделся, пожал плечами, как бы сам видел впервые все расположившееся в 
каюте.

— То — все предметы, для морского ремесла пред