большой руки, славившийся своими похождениями – и романическими и просто 
дебоширными. Хотя, конечно, это был дух того времени, и не только на Кавказе, и 
не только среди военной молодежи. Времена Марлинского, Пушкина, Лермонтова были 
от нас еще сравнительно не так далеки, и поединки, смывавшие кровью обиды и 
оскорбления, защищавшие якобы честь человека, одобрялись людьми высокого ума и 
образования. Так что ставить это нам, зеленой молодежи того времени, в укор не 
приходится.
      
      Мы не блистали ни военными знаниями, ни любовью к чтению, 
самообразованием не занимались, и исключений среди нас в этом отношении было 
немного, хотя Кавказская война привлекла на Кавказ немало людей с большим 
образованием и талантами. Замечалась резкая черта между малообразованными 
офицерами и, наоборот, попадавшими в их среду людьми высокого образования; В 
этой же среде вертелось немало военных авантюристов вроде итальянца Корадини, о 
котором ходило много необыкновенных рассказов, или офицера Переяславского полка 
Ковако – изобретателя электрической машинки для охоты на медведей.
      
      
Война 1877–1878 гг.
      
      В Турецкой войне 1877–1878 гг. я уже участвовал лично, в чине поручика, и 
был полковым адъютантом Тверского драгунского полка.
      
      В 1876 году мы стояли в своей штабквартире в урочище Царские Колодцы, 
Сигнахского уезда, Тифлисской губернии. Много было толков о войне среди 
офицеров, которые ее пламенно желали. Однако никто не надеялся на скорое 
осуществление этой надежды. В особенности нетерпеливо рвались в бой молодые 
офицеры, наслушавшиеся вдоволь боевых воспоминаний от своих старших товарищей, 
участвовавших в турецкой войне 1853–1856 гг. и в кавказских экспедициях. И 
вдруг 2 или 3 сентября была получена командиром полка телеграмма начальника 
штаба Кавказского военного округа, в которой предписывалось полку немедленно 
двинуться через Тифлис в Александропольский лагерь. Трудно описать восторг, 
охвативший весь полк по получении этого известия. Радовались предстоящей новой 
и большинству незнакомой боевой деятельности (все почемуто сразу уверовали, 
что без войны дело не обойдется); радовались неожиданному перерыву в 
однообразных ежедневных занятиях по расписанию; радовались, наконец, 
предстоящему, хотя бы и мирному, походу, который заменит собою скучную до 
приторности штабквартирную казарменную жизнь.
      
      
      
      Часто впоследствии, когда приходилось переносить разные тяжкие невзгоды, 
вспоминалась нам наша штабквартира в радужном свете, но в то время, я уверен, 
не было ни одного человека в полку, который не радовался бы от всего сердца 
наступившему военному времени.
      
      Впрочем, нужно правду сказать, что едва ли ктолибо был особенно 
воодушевлен мыслью идти драться за освобождение славян или кого бы то ни было, 
так как целью большинства была именно самая война, во время которой жизнь течет 
беззаботно, широко и живо, денежное содержание увеличивается, а вдобавок дают и 
награды, что для большинства было делом весьма заманчивым и интересным.
      
      Что же касается низших чинов, то, думаю, не ошибусь, если скажу, что 
более всего радовались они выходу из опостылевших казарм, где все нужно делать 
по команде; при походной же жизни у каждого – большой простор. Никто не 
задавался вопросом, зачем нужна война, за что будем драться и т. д., считая, 
что дело царево – решать, а наше – лишь исполнять. Насколько я знаю, такие 
настроения и мнения господствовали во всех полках Кавказской армии.
      
      6 сентября полк, отслужив молебен, покинул свою штабквартиру в составе 
четырех эскадронов; нестроевая же рота была оставлена в Царских Колодцах впредь 
до особого распоряжения, потому что все тяжести были оставлены на месте за 
неимением средств поднять их своими силами. Полковой обоз был у нас в блестящем 
состоянии, так как стараниями нашего бывшего полкового командира барона 
Мейендорфа были изготовлены фургоны, как у немецких колонистов, на прочных 
железных осях; но у нас по мирному времени было всего пятнадцать подъемных 
лошадей, да и то весьма незавидных. а потому пришлось двинуться с места с 
помощью обывательских подвод и нагрузить строевых лошадей походными вьюками, 
забрав притом лишь самое необходимое на ближайшее время.
      
      Стодвадцативерстное расстояние от Царских Колодцев до Тифлиса полк прошел 
в трое суток и в Тифлисе имел две дневки. После первого же перехода было 
обнаружено много побитых спин у лошадей; по прибытии о Тифлис оказалось, что 
побиты спины чуть ли не у половины лошадей полка, хотя большинство из них 
отделались небольшими ссадинами на хребте, у почек; эти ссадины скоро прошли 
бесследно. Виною была, конечно, малая сноровка людей, которые не умели ловко 
укладывать вещи в чемоданы и, приторачивая их к задней луке, недостаточно 
подтягивали, а кроме того, сами на походе болтались в седле.
      
      Командир 1го эскадрона майор князь Чавчавадзе просил и получил