положении вещей и уходили с курортного праздника с тяжелым впечатлением от шума,
 гама, трескотни, чада, дыма и немецкой наглости. Горы и парк все еще сияли 
огнями потухающей иллюминации. Мы молчали, думая свою горькую думу. Вдруг до 
нас долетел громкий веселый голос своеобразного патриота – нашего 
соотечественника. Он влез на стул и во все горло кричал:
      
      – Ферфлюкторы проклятые, а вы забыли, как русские казаки Берлин спасали!
      
      «Да, основательно забыли, и не только это, но и многое другое. И забыли, 
и не учли», – подумалось мне.
      
      Мы почти заканчивали курс нашего лечения в Киссингене, когда было 
получено неожиданное известие об убийстве наследника австровенгерского 
престола эрцгерцога ФранцаФердинанда и его жены в Сараеве19. Общее негодование 
было ответом на этот террористический акт, но никому и в голову не могло прийти,
 что это убийство послужит поводом для начала страшной всемирной войны, которую 
все ждали, но и опасались. Многочисленная курортная публика Киссингена 
оставалась совершенно спокойной и продолжала свое лечение. Однако удивительный 
ультиматум императора ФранцаИосифа Сербии поколебал общее оптимистическое 
настроение, а заявление России, что она не может остаться спокойной 
зрительницей уничтожения Сербии, меня лично убедило, что война неизбежна, а 
потому, не ожидая дальнейших известий, я решил с женой немедленно собраться и 
ехать домой, тем более что я в то время был командиром 12го армейского корпуса,
 стоявшего на границе АвстроВенгрии.
      
      Знакомые, с которыми я прощался, имея уже билеты в кармане, смеялись надо 
мной, уверяя, что никакой войны не будет. Встретившийся мне на лестнице 
гостиницы, в которой я проживал, князь Юсупов даже возроптал. На мой прощальный 
привет он удивленно спросил:
      
      – Зачем вы уезжаете, ведь ни вы, ни ваша жена не окончили курса лечения?
      
      – Да, к сожалению, еще не совсем окончили. Но война на носу, и мне 
своевременно нужно прибыть к моим войскам. Попасть в число военнопленных я не 
желаю.
      
      – Ну что за вздор! – воскликнул Юсупов. – Никакой войны быть теперь не 
может, а то мне дали бы знать. Я нанял виллу великому князю Георгию Михайловичу,
 и он на днях сюда приедет. Если же он не приедет; тогда нужно будет подумать.
      
      – Это дело ваше. Я сегодня уезжаю.
      
      С тем мы и расстались.
      
      Несколько дней спустя Юсупов с семейством был арестован в Берлине и с 
большим трудом вернулся в Россию кружным путем через Швецию. Большинство 
русских, не сообразивших своевременно убраться из Германии, попало в 
значительно худшее положение и перенесло массу лишений.
      
      Мы с женой благополучно добрались до Берлина. По дороге нигде не было 
заметно особенного возбуждения. Не то нашли мы в Берлине. Переезжая на 
автомобиле из Anhalter Banhof к центральному вокзалу по круговой железной 
дороге, мы были остановлены на улице Unter den Linden, у нашего посольства, 
громадным скоплением народа в несколько тысяч человек, которые ревели 
патриотические песни, ругали Россию и требовали войны. С трудом добрались мы до 
вокзала, добыли билеты и ночным скорым поездом уехали на Александрово, куда и 
прибыли благополучно в 5 часов утра 16 июля.
      
      Между прочим, во все время нашего пребывания в Киссингене нашим соседом 
за табльдотом был бравый, усатый, военного вида кавалер. Он ежедневно приезжал 
на автомобиле и всегда очень спешил по какимто делам. На всех прогулках он нам 
попадался на пути. Садясь в вагон в Киссингене, а затем в Берлине, мы опять его 
видели. Тут уж я сообразил, что это неспроста. Очевидно, он наблюдает за мной и 
знает, что я – командир русского корпуса, стоящего на границе. Когда в 
Александрове, в виду наших жандармов, проверявших паспорта, он опять мелькнул 
среди публики, остававшейся за границей, я не вытерпел и, сняв шляпу, 
иронически ему поклонился: мне стало очевидно, что я счастливо ускользнул из 
его рук, – еще два дня, и меня бы арестовали. Нельзя не удивляться и не оценить 
берлинскую военную разведку, если даже в мирное время она была так 
предусмотрительна и всех нас грешных, русских генераловпутешественников, 
наперечет знала.
      
      В Варшаве, которую мы проезжали в тот же день, все было спокойно, и 
публика, повидимому, не подозревала, что мы находимся накануне войны. Помощник 
командующего войсками Варшавского военного округа генералоткавалерии барон 
фон Траубенберг, которого мы встретили на вокзале, мне передал, что пока 
мобилизуется лишь Киевский военный округ, но все уверены, что мы войны избежим.
      
      Утром 18 июля 1914 года я прибыл из отпуска в Винницу, вечером 19 июля 
получил циркулярную телеграмму, что Германия объявила нам войну; вслед за сим