почему и прошу разжаловать меня и обратно назначить командиром какоголибо 
корпуса, но в другом округе, по возможности – в Киевском.
      
      Сухомлинов ответил мне, что он совершенно разделяет мое мнение 
относительно Скалона и будет просить о моем назначении командиром 12го 
армейского корпуса, находившегося в Киевском военном округе, что спустя 
несколько времени и было исполнено.
      
      Не могу не отметить странного впечатления, которое производила на меня 
тогда вся варшавская высшая администрация. Везде стояли во главе немцы: 
генералгубернатор Скалон, женатый на баронессе Корф, губернатор – ее 
родственник барон Корф, помощник генералгубернатора Эссен, начальник жандармов 
Утгоф, управляющий конторой государственного банка барон Тизенгаузен, начальник 
дворцового управления Тиздель, оберполицмейстер Мейер, президент города Миллер,
 прокурор палаты Гессе, управляющий контрольной палатой фон Минцлов, 
вицегубернатор Грессер, прокурор суда Лейвин, штабофицеры при губернаторе 
Эгельстром и Фехтнер, начальник Привислинской железной дороги Гескет и т. д. 
Букет на подбор! Я был назначен по уходе Гершельмана и был какимто резким 
диссонансом: «Брусилов». Зато после меня получил это место барон Рауш фон 
Траубенберг. Любовь Скалона к немецким фамилиям была поразительна.
      
      Начальником штаба был, однако, русский генерал Николай Алексеевич Клюев, 
очень умный, знающий, но желавший сделать свою личную карьеру, которую ставил 
выше интересов России. Потом, в военное время, оказалось, что Клюев не обладал 
воинским мужеством. Но в то время этого, конечно, я знать не мог.
      
      Зимой 1912 года я был послан к военному министру с докладом о 
необходимости задержать запасных солдат от увольнения с действительной службы. 
В Петербурге я доложил военному министру о положении дел в Варшавском округе, и 
он нашел необходимым, чтобы я доложил об этом лично царю. Я сказал Сухомлинову, 
что считаю это для себя неудобным. Но когда он стал настаивать на этом, я ему 
сказал, что если сам царь меня спросит об этом, я по долгу службы и русского 
человека скажу ему, что думаю, но сам выступать не стану. Сухомлинов заверил, 
что царь меня обязательно спросит о положении в Варшавском округе. Но когда я 
явился к Николаю II, то он меня ни о чем не спросил, а лишь поручил кланяться 
Скалону. Это меня крайне удивило и оскорбило. Я никак не мог понять, в чем тут 
дело.
      
      Как бы то ни было, я уехал в Варшаву, получив обещание военного министра, 
что мне дадут корпус в Киевском округе. Ранее было решено, что в случае войны я 
буду назначен командующим 2й армией, которой впоследствии командовал Самсонов, 
столь неудачно окончивший свое жизненное поприще17. Естественно, что при данной 
обстановке я не заикался об этом предположении в Петербурге и не заручился на 
случай войны решительно никакими обещаниями.
      
      Летом 1913 года я окончил мою службу в Варшавском округе и перешел в 
Киевский. В августе я участвовал на маневрах в качестве главного посредника в 
Полтавской губернии под общим руководством генерала Иванова. Казалось бы, 
перемещение из блестящей Варшавы в маленький провинциальный город Винницу, где 
стоял штаб 12го армейского корпуса, должно было огорчить и меня и мою жену, но 
на самом деле мы оба обрадовались, что уезжаем от очага всевозможных интриг и 
конфликтов. Вернувшись с маневров, я забрал свою жену и, простившись с 
варшавским обществом, покинул этот край. На вокзале я был растроган 
единодушными и сердечными проводами.
      
      Прибыв в Винницу, я осмотрелся, принял корпус, который был одним из самых 
больших в России, ибо в нем были две пехотные дивизии, одна стрелковая бригада, 
две кавалерийские дивизии, саперные части и т. д. Корпус был разбросан по всей 
Подольской губернии, и войска были расположены главным образом на австрийской 
границе. До меня этим корпусом командовал генерал Корганов, у которого были 
свои заслуги, но который в последнее время был совершенно больной человек, и 
корпус был сильно запущен. В этом корпусе была 19я пехотная дивизия, которая 
ранее была на Кавказе и была мне близка по турецкой войне 1877 года. Я был 
очень рад встрече с дивизией, родной мне по далеким воспоминаниям молодых лет.
      
      Винница – очень хорошенький, уютный городок, живописно расположенный на 
холмистых берегах красивой реки (Южный Буг), – удивительное сочетание культуры 
и захолустья одновременно. Рядом с целыми старосветскими усадьбами в садах и 
огородах посреди города – театр, который смело можно перенести в любую столицу, 
шестиэтажная гостиница с лифтом, электричеством, трамваи, водопровод, 
прекрасные парные извозчики. И тут же боковые улички и переулки, заросшие 
травой, и мирно разгуливающие поросята, куры и цыплята. Окрестности очень 
красивые, много старинных польских и украинских поместий, монастырей и хуторов. 
Близость Галиции сказывалась во многом. Во всяком случае, мы с женой сразу 
заинтересовались этим городком и были очень довольны, что судьба нас занесла в 
него. А близость Одессы еще более радовала мою жену.
      
      Подчеркиваю – это было в 1913 году, но в этом крае никто не помышлял о 
возможности близкой войны и никто не думал о ней, кроме меня. Я стал объезжать 
войска вверенного мне корпуса, и только тогда войска увидели, что у них есть