Выхода у Наполеона не было. Армия Чичагова, действовавшая на южном направлении, 
и корпус Витгенштейна, действовавший на петербургском направлении, должны были 
отбросить фланговые корпуса Наполеона, выйти к Березине, отрезать Наполеона от 
переправ, а Кутузов, наступая с тыла, должен был прижать неприятеля к Березине 
и уничтожить. Но ряд причин благоприятствовал Наполеону.

Чичагов захватил переправы у Борисова, но южнее Борисова оставалась еще одна 
переправа. Наполеон, сделав вид, что переправляется там, нашел брод и стал 
переправляться севернее Борисова, у Студянки. Искусный обман, военная хитрость 
– первая причина березинской удачи Наполеона. В конце концов Чичагов разобрался 
в обмане, имел возможность вступить в бой, но не решился. Нерешительность 
Чичагова – вторая причина, которая помогла Наполеону избегнуть окончательной 
катастрофы.

Третьей важнейшей причиной считают медлительность Кутузова, который в нужный 
момент не поспел к Березине. Кутузов не форсировал марша своих главных сил, так 
как считал, что сил Чичагова и Витгенштейна вполне достаточно, чтобы захватить 
Наполеона, тем более что в авангарде у Кутузова шли казаки и Ермолов, который 
сильнее, чем кто-нибудь другой в русской армии, стремился захватить в плен 
самого Наполеона. Отпуская его, Кутузов говорил:

– Голубчик, будь осторожен, избегай случаев, где ты можешь понести потерю в 
людях.

«Ручаясь за точность исполнения, – вспоминает Ермолов, – я перекрестился, но 
должен признаться, что тогда же решил поступать иначе…»

Кутузов не форсировал марша и без того изнуренной армии, видя, по его 
собственным словам, что «все развалится без меня» и нужно беречь солдат. Он 
видел, что борьба прекратится за отсутствием противника и нужно побеждать малой 
кровью, нужно беречь армию еще потому, чтобы не стать после войны игрушкой в 
руках сохранивших свои армии Пруссии, Австрии, Англии.

«Неприятели все равно пропадут, а если мы потеряем много людей, то с чем придем 
на границу? Не придти же нам на границу, как толпе бродяг». Стремление к победе 
малой кровью, стремление сберечь армию, чтобы быть сильным в результате победы 
над Наполеоном, а не истощить свои силы, красной нитью проходит через все планы 
Кутузова, и он удерживает своих генералов от форсирования и без того крайне 
напряженных маршей. О том, насколько напряженными были эти марши, 
свидетельствует нам участник войны 1812 года, военный теоретик Карл Клаузевиц.

«Никогда, – пишет он, – преследование неприятеля в большом масштабе не велось 
так энергично и с таким напряжением сил, как в эту кампанию…

Кутузов видел, что нелегко будет довести до границы сколько-нибудь значительные 
силы, но что успех кампании будет во всяком случае колоссальный; с глубокой 
проницательностью предугадывал он полное уничтожение противника».

Ежедневно Кутузов объезжал биваки и однажды после успешных боев появился перед 
стоянкой Семеновского полка. За ним ехали генералы, и гвардейцы везли трофейные 
знамена.

– Здравствуйте, молодцы-семеновцы! – закричал Кутузов. – Поздравляю вас с новой 
победой над неприятелем. Вот и гостинцы везу вам! Эй, кирасиры, нагните орлы 
пониже. Пускай кланяются молодцам. Матвей Иванович Платов доносит мне, что 
сегодня взял 115 пушек и 15 генералов. Вот, братцы, пушки пересчитать можно на 
месте, да и тут не поверят: в Питере скажут – хвастают.

Он подъехал к палатке командира полка и слез с коня. Кирасиры также сошли с 
коней, стали в круг, и трофейные знамена образовали шатер над головой Кутузова. 
Кто-то из офицеров на одном знамени прочел:

– «За победу под Аустерлицем».

– Что там? – спросил Кутузов. – Аустерлиц? Да, правда, – продолжал он, – жарко 
было и под Аустерлицем. Но умываю руки мои перед всем войском: неповинны они в 
крови аустерлицкой. Вот хотя бы и теперь, к слову, не далее как вчера я получил 
выговор за то, что капитанам гвардейских полков за Бородинское сражение дал 
бриллиантовые кресты в награду. Правда, и в этом я без вины виноват. Но ежели 
по совести разобрать, то теперь не только старый солдат, а последний ратник 
столько заслужил, что осыпь их алмазами, и то они все еще не будут достаточно 
награждены.

Полк двинулся мимо Кутузова, и крики «ура» перекатывались от батальона к 
батальону.

– Ура спасителю России! – кричали солдаты. Кутузов стал на лавку и закричал:

– Полноте, друзья, полноте! Что вы! Не мне эта честь, а слава русскому солдату.