Англии был приобретен корабль «Джон Крафтон». Он принял груз исключительно из 
оружия и взрывчатых веществ и с командою, главным образом, из шведов, летом 
1905 года ушел в море. На корабле находился, в качестве заведующего взрывчатыми 
веществами, упомянутый уже мною химик Б.Г.Виллит. «Джон Крафтон» не выполнил 
своего назначения. Он сел на скалу у острова Кеми в Ботническом заливе и был 
взорван своею командою. Часть оружия была предварительно выгружена на острове и 
там впоследствии найдена пограничною стражею. Оружие это было в дни октябрьской 
забастовки отобрано финскими революционерами и роздано по рукам финским 
крестьянам.
     Я не принимал никакого участия в снаряжении «Джона Крафтона» и знал об 
этой экспедиции только со слов товарищей. Я не участвовал также в попытке 
боевой подготовки масс, если не считать моего присутствия на нескольких 
совещаниях и покупки мною в Антверпене в мае 1905 года транспорта револьверов, 
предназначенных для России.
     Живя в Ницце и проводя большую часть времени у Гоца, я был несколько раз в 
Вильфранше, в химической лаборатории Виллита, Владимира Азефа и супругов 
Зильберберг, более известных в революционной среде под именем «Серебровых».
     Лаборатория помещалась в стоявшей особняком двухэтажной вилле, и прислугой 
при ней была Рашель Владимировна Лурье. Лурье и Виллита я встречал раньше в 
Женеве, Зильбербергов я увидал в первый раз.
     Лев Иванович Зильберберг, бывший студент московского университета, уже 
побывавший в Сибири, был молодой человек, лет 25. Он был хорошо сложен, 
мускулист и широкоплеч. По характеру он принадлежал к тому же типу людей с 
твердыми убеждениями и твердой волей, к какому принадлежал и Швейцер. Он был 
математик по образованию и с любовью занимался прикладными науками. От его 
скупых слов веяло той же силой, какая чувствовалась в замкнутости Швейцера. 
Жена его Ксения, или по партийной кличке «Ирина», была тоже замкнута и 
молчалива. Так же замкнута и молчалива была и Рашель Лурье.
     Еще в Женеве из газет мы узнали о смерти Швейцера. Швейцер под фамилией 
Артура Генри Мюр МакКуллона погиб в ночь на 26 февраля 1905 года в гостинице 
«Бристоль» в Петербурге такой же смертью, какой умер Покотилов 31 марта 1904 г. 
в Северной гостинице. Он заряжал бомбы для покушения на великого князя 
Владимира Александровича.
     По поводу его смерти в № 61 «Революционной России» появилась следующая 
заметка:
     
    «В ночь на 26 февраля в С.Петербурге, в меблированных комнатах „Бристоль“, 
погиб от случайного взрыва член боевой организации партии 
социалистовреволюционеров».
     
     Официальный документ так описывает смерть Швейцера:
     «…В ночь на 26 февраля 1905 г. в г. Петербурге в меблированных комнатах 
„Бристоль“, помещающихся в д. № 39 — 12, на углу Морской и Вознесенского 
проспекта, произошел приблизительно часа в 4 утра взрыв в комнате № 27. Силой 
взрыва в означенном доме, по фасаду, обращенному к Исаакиевскому скверу, во 
всех четырех этажах выбиты стекла в 36 окнах. Прилегающая часть Вознесенского 
проспекта (панель и часть мостовой) в беспорядке завалены досками, кусками 
мебели и разными вещами, выброшенными силой взрыва из разрушенных помещений. 
Часть этих вещей перекинуло через всю ширину проспекта (37 шагов) в 
Исаакиевский собор, в котором на протяжении 16 шагов повалило даже чугунную 
решетку в трех пролетах. Взрывом произведено более или менее значительное 
разрушение в прилегающих к комнате № 27 номерах 25, 26 и 24 в коридоре, 
соединяющем эти номера, а также в прилегающем к № 27 ресторане „Мишель“. 
Заметное разрушение произвел взрыв в меблированных комнатах в третьем этаже, 
расположенных над комнатой № 27, а также в комнатах, расположенных в первом 
этаже.
     Номер 27 носил следы полного разрушения; состоял он из комнаты, 6 аршин 5 
вершков вышины, с двумя окнами и дверью в коридор. Стены в этой комнате 
оказались частью разрушенными, частью выпученными наружу. Штукатурка потолка и 
карнизов растрескалась и местами обвалилась. В окнах все стекла и рамы выбиты и 
разрушены. Подоконник и часть рамы окна, ближайшего к ресторану «Мишель», 
обуглены, как равно и обои в этом месте. В амбразуре второго окна, на 
штукатурке откосов и в остатках рамы имеются выбоины, а откос окна забрызган 
кровью. Печка частью разрушена. Пол комнаты сплошь покрыт обломками деревянной 
перегородки, отделявшей соседний номер, штукатурки и мебели. Металлическая 
кровать с двумя матрацами, стоявшая у капитальной стены, отделявшей ресторан 
«Мишель», в беспорядке и засыпана штукатуркой; на чей в скомканном виде лежали 
две подушки, две простыни, два байковых одеяла, номер газеты «Neue Freie 
Presse» от 24 февраля и книги на французском языке. У капитальной стены, 
прилегающей к световому дворику, стояли комод и шкаф, от которых после взрыва 
остались только обломки задних стен. У капитальном стены, выходящей на 
Вознесенский проспект, стояли: письменный стол, трюмо и этажерка, но от этих 
вещей не осталось даже следа. У капитальной стены в том месте, где находились 
комод и шкаф, на груде обломков досок и мебели, в расстоянии одного аршина от 
стены, лежал обезображенный труп мужчины. Голова его, обращенная к окнам, 
откинута назад, так что открыта шея, лицо обращено прямо к окнам. Туловище 
лежит спиной книзу. Грудная полость совершенно открыта спереди, в правой ее 
половине ничего нет, позвоночник в грудной и отчасти в брюшной полости открыт. 
Из левой половины грудной полости видны оба легкие. В связи с головой 
сохранились части плечевого пояса с прилегающими мышцами, а также руки без