постоянно, прерывая это естественное состояние кратковременным общением с 
семьями". А на вопрос: "Владимир Сергеевич, но ведь раньше следствие велось 
гуманнее?" - отвечал: "Конечно, в 1924 сажали в баню, комната с температурой 
плюс 36 градусов, без воды, пока нэпманы не расскажут, где спрятано золото, а 
мы 
не сознаёмся, где и в чём вредили (ведь действительно, никто не знал, где и в 
чём). В 1932 сажали на обычное ведро на сквозняке. Сиди, пока ушки не вопьются 
до седалищного нерва или пока не скажешь, где и в чём вредил! Что гуманнее, 
джентльмены, прошу определить самим".

Был Денисов один из крупнейших русских технологов по деревянному 
самолетостроению, наладил производство фарманов на заводе "ДУКС" в Москве, а 
после революции организовал крупную серию самолетов Р-1 (Хавилана ДН-9А) с 
мотором Либерти.

Александр Васильевич Надашкевич, эпикуреец, поклонник слабого пола, джентльмен, 

даже в тюрьме следивший за ногтями и бородкой "а-ля Анри Каторз", крупнейший 
специалист по вооружению самолетов. Сидел он уже второй раз. "Знаете, с каждым 
разом это становится все более плебейским. В ЦКБ No 39 у меня был отдельный 
кабинет с телефоном и Пауфлер, наш начальник, - это, заметьте, не чета нашему 
Гришке (Кутепова он величал не иначе, как Гришка Отрепьев) - оставил мне его 
под 
честное слово, что я не буду звонить домой. Был у меня и пропуск, и ходил я по 
заводу без этих идиотов-тягачей"[29. Тягач - охранник, который ведет з/к из КБ 
в 
цеха, и неотступно следует за ним всюду, вслушивается во все разговоры, а 
усомнившись в них, имеет право прервать и отвести з/к к начальнику].

Любопытно рассказывал он о демонстрации истребителя И-5 Сталину: "Было это на 
Ходынке, объяснение по самолету давал Николай Николаевич, по вооружению - я. 
Когда я закончил, а в это время мы стояли несколько поодаль, Сталин спросил: "А 

вас здесь не угнетают?" Десять лет эта фраза не дает мне покоя. Лицемерил он 
или 
был актером?"

Поучая нас премудрости ЦКБ, он обращался к з/к "сэры". Происходящее оценивал он 

достаточно цинично:



"Должен заметить, сэры, что в этой стране - А. В. был польского происхождения - 

без тирании дело двигаться не может. Вспомните Грозного, Петра или Николая, 
опричнину, князя-кесаря Ромодановского или 3-ю собственно его величества 
канцелярию. Чем теперешнее отличается от них? Изуверствовали над Лопухиными, 
Нащокиными, Трубецкими, Пестелями, Кюхельбекерами, Зиновьевыми, Каменевыми, 
Рыковыми. Били батогами, шпицрутенами, резиновыми палками. Погодите, один из 
следующих сгноит Молотовых, Кагановичей, Маленковых. Произвол будет ещё пуще, а 

демагогия ещё хлеще. Что же касается всех этих социалистов, то вы-то, сэры, 
должны понимать, что это - для быдла. Надо же утешить сто миллионов кухарок, 
которые должны, но никогда не будут управлять государством. Понимаете, тут им 
изменило чувство меры. Ленин, говоря это, имел в виду образ, лозунг, - они 
поняли буквально. Представьте себе на одну секунду действительно подобную 
ситуацию: Дуняша, Акулина, Лукерья, архибожественно жарящие котлеты, приступают 

к решению вопроса, что целесообразнее - заимствовать в данном конкретном случае 

халдейское, греческое, римское или английское право. Нет, уж увольте, если 
решение зависит от того, прожарились или нет котлеты".


В отличие от Сцилларда и Королева, допускавших и печальный исход, А. В. был 
оптимистом, глубоко убежденным в том, что "расстреливать они будут своих 
вероотступников, иначе король останется голым. Что же касается нас, то 
поскольку 
мы умеем делать отличные самолеты, без которых они жить неспособны, нас не 
тронут. Более того, попомните, сэры, вас обвешают орденами, а если понадобится 
- 
их в один прекрасный день снимут, а вас - вас снова на Лубянку".

Георгий Семенович Френкель, проф. МАИ, рафинированный интеллигент, ценитель 
Саади, Гумилева, Ахматовой, тонкий дипломат. Он был у Туполева Талейраном 
(конечно, никогда не предавая) и назывался среди з/к "ученый еврей при 
тамбовском генерал-губернаторе". В определении происходящего он исходил из 
путаных корней еврейской мистики и русского чернокнижья. Смесь Апокалипсиса, 
Христа и Сталина убедительностью никого не привлекала. Будучи физически