- Ну его к черту! - прямоломно охарактеризовал самолет Володя. Ильюшин сразу же 

зарубил эту машину:

- Согласен. Такой самолет не нужен. Не годится.

Вот его принципиальность. А сколько ума, труда вложено, сколько ночей 
потерянных!"

"Он не шел на неоправданный риск, - подтверждает и старший брат Владимир. - Он 
неторопкий был при выходе самолета в жизнь".

"Ты подумай, а я покурю" - такие жили на земле братья Коккинаки.

А их технику пилотирования проверял Сергей Николаевич Анохин:

- Я был инспектором и записал: "Отмечаю исключительно высокую технику 
пилотирования", - и ничего больше.

- Не беру своего брата, но из моего периода самый талантливый летчик - Сережа 
Анохин, - высказывает свое мнение Константин Коккинаки.

"Не беру своего брата"...

Несколько десятилетий, начиная с 1935 года, Владимир Коккинаки был ведущим и 
единственным летчиком-испытателем на ильюшинской фирме. Рачительный хозяин, 
Ильюшин будет держать у себя только одного летчика, но зато этот летчик - 
Коккинаки, и можно уверенно сказать, что Владимир Константинович, приучивший к 
небу все Илы, по праву был их соавтором. Так сложилось в 30-е годы, что 
ведущими 
летчиками-испытателями были: у Туполева - Громов, у Поликарпова - Чкалов, у 
Яковлева - Пионтковский, у Ильюшина - Коккинаки. Великие конструкторы, великие 
летчики, и такие разные...

Много легенд ходило о Владимире Коккинаки. В темном переулке у забора 
ильюшинской фирмы пристал к нему некий субъект: "Снимай пальто кожаное!"

Владимир Константинович перебросил субъекта через забор на территорию фирмы, 
где 
его подобрали охранники.

Когда перестали выпускать его любимые сигареты "Памир", "Кокки", как называли 
летчика на фирме, поехал на табачную фабрику. Смотрит - на полу столько табаку 
рассыпано, уборщица подметает.

- Да ведь хороший табак! Сделайте из него 500 пачек "Памира", мне надолго 
хватит!

Сделали. Летчиков любили.

С "Кокки" Ильюшин дружил до последних дней жизни. Их отношения можно назвать 
своеобразными. Ругались часто. Коккинаки сделает полет в Жуковском и сразу 
звонит Ильюшину:

- Трясло... Сваливало на бок... Задирало... Шумело...

- Ты врешь, Вова! Этого не может быть, не заливай, - отвечает Ильюшин. Положит 
трубку и говорит: - А может, не врет?

И на следующее утро, не заезжая на работу, Ильюшин уже в Жуковском. 
Записывающая 
техника не ахти какая - осциллографы, царапающие бумагу. К Коккинаки полное 
доверие, и тот, конечно, гордился этим, но у Ильюшина всегда было "доверяй, но 
проверяй", ибо и Коккинаки допускал ошибки. Но Ильюшин считал, что коль он 
избрал его испытателем на свою фирму, то менять не следует, хотя кое-кто думал 
по-иному. Бывало, на работе Ильюшин "подсовывал" под руководителя более 
сильного 
конкурента, но под Коккинаки - никогда...

И вот 17 августа 1946 года, накануне Дня Воздушного Флота, Владимир Коккинаки в 

своей неизменной кепке докуривает и занимает командирское место в очередной, 
как 
всегда, новой машине, которых в его жизни будет за 70. На этот раз - Ил-18, 
поршневой.

Многие конструкторы первый вылет обставляют торжественно, приглашают высокое 
начальство. Обычно Ильюшин этого не делал, но на сей раз получилось исключение 
из правил. Торопил Московский комитет партии, и на первый вылет прибыл 
секретарь