Когда биплан покатился по сухой траве, пилот повернулся к Жану, чтобы 
поделиться 
с ним своей великой радостью избавления. Но в отделении наблюдателя толчки 
аппарата встряхивали болтающуюся голову безжизненного тела. Темная пена покрыла 

бледный висок..."

Это Первая мировая. И никто не думал тогда, что не за горами и Вторая, более 
страшная, с иными воздушными боями. И снова будут гибнуть летчики, и не раз в 
кабине "летающего танка" Ил-2 пилот привезет мертвого стрелка. Все впереди, в 
скрываемых непрожитым временем событиях, а пока солдат Ильюшин служит ангарным 
и 
после полетов моет два закрепленных за ним "Вуазена". Через два месяца вырос до 

помощника моториста, а вскоре и сам стал мотористом. Посерьезней, чем то, что в 

авиации называют "заносить хвосты". Раньше называли...



"В аэродромной команде я последовательно работал в качестве помощника моториста,
 
младшего моториста, старшего моториста и браковщиком по самолетам, работал на 
многих типах самолетов, начав работу с мытья хвостов".


Он любил повторять: "На первом месте - то, что летает".

Это убеждение возникло в нем тогда и осталось на всю жизнь. Самое главное для 
него теперь - аэродром. Здесь доводили, дорабатывали такие гиганты, как "Илья 
Муромец" Сикорского, испытывали турельную установку для защиты хвоста самолета, 

подвеску бомб, додумались ставить кассеты... Командиру корабля подчинялись 38 
человек да еще лошадь была... Когда "Ильи Муромцы" стали "сыпаться", возникло 
понятие: ресурс самолета. Этим вопросом занялись профессор Жуковский и 
специалист по сопромату Тимошенко...

А солдат Ильюшин набирался опыта. Он и сам подумывает о том, как бы научиться 
летать. Небо ведь такая зараза, только прикоснись! В то время летному делу 
обучали на Корпусном аэродроме в Петрограде да в Гатчине. Комендантский 
аэродром 
служил для испытания заводских аэропланов и для полетов летчиков Всероссийского 

аэроклуба. Аэродромная команда принимала новые самолеты, которые поставляли два 

расположенных рядом завода С.С. Щетинина и В.А. Лебедева, - "Вуазен" и "Лебедь-
12". Быстро шло в гору российское авиационное дело. Только пять лет назад, 
когда 
здесь проходил авиационный праздник, в округе была лишь деревня Новая, а теперь 

- два завода. Механики и мотористы осматривали новенькие аэропланы, готовили их 

к полетам, пилоты гоняли заводскую технику в воздухе, давали заключения по 
испытаниям.

Летчик капитан Григоров не раз брал с собой в полет молодого моториста Ильюшина 

вместо механика и в воздухе давал подержать ручку управления. Как же это много 
значит! Сперва вроде боязно, хоть и знаешь, что сидящий впереди тебя опытный 
инструктор не даст натворить больших глупостей, всегда подстрахует, но ты 
чувствуешь, как машина подчиняется тебе! Ручку влево - левое крыло дает наклон, 

вправо - аэроплан выравнивается.

- Не бойся! Смелее, ты же мужик! - говорит Григоров. Все летчики-офицеры люди 
знатного происхождения, а Григоров вроде свойский, простой...

- Дай ногу! - Левой ногой тронул педаль - поплыли вправо, под фюзеляж, 
аэродромные постройки. Ручку от себя - засвистели крылья, увеличилась скорость.

- Так полный рот земли наберешь! - кричит Григоров, и Ильюшин чувствует, как 
ручка сдвоенного управления бьет ему по животу. Это Григоров энергичным 
движением выравнивает аэроплан...

"Летчик-инструктор - редкая птица, - говорят в авиации. - Он должен обладать 
взглядом орла, мудростью совы, кротостью голубя и красноречием попугая, не 
устающего давать полезные советы".

"Поторапливайся не спеша", "плавно, но энергично", - только и слышишь от