В календаре за 1914 год значится:

"По технике передвижения человечество знало только два способа механического 
передвижения: железнодорожный и пароходный. Но теперь уже имеется восемь: 1) 
сухопутный: паровая тяга, электрическая и автомобильная; 2) водяной: пароход, 
моторная лодка и гидроаэроплан; 3) воздушный: аэроплан и дирижабль".

14-й год нового столетия. Наоборот - 41-й. Две мировые войны, ставшие для 
России 
Отечественными. И дни недели совпадут. Воскресенье, оно и в 1941-м будет 
воскресеньем.

В декабре Ильюшина призвали в армию. Взяли в пехоту и до октября 1915-го 
держали 
в учебной команде. Каждодневная муштра и не райская солдатская жизнь давались 
ему нельзя сказать чтобы очень трудно. Невысок ростом, но крепок, а главное, с 
детства привык работать руками. Учитывая грамотность, его назначили помощником 
писаря, писарским учеником и определили в команду вологодского воинского 
начальника - призывали, как всегда, по месту жительства. Стал писарем роты. 
Очень нравилось фельдфебелю, как аккуратно и красиво писал бумаги начальству 
солдат Ильюшин.

Среди документации, проходившей через ротного писаря, попалась и такая бумага, 
которая не могла не привлечь его внимания. Это был запрос: в авиацию 
требовались 
солдаты, семь человек. Такой случай Сергей упустить не мог. Подумал и решил не 
просто передать запрос фельдфебелю, а присовокупить еще две бутылки водки, на 
кои разорился не без оснований, ибо во все времена подобное движение души на 
Руси имело популярность и предполагало отзывчивость. Пришел к фельдфебелю - вот,
 
мол, хотелось бы и мне туда попасть. Фельдфебель засопел над бумагой, спрятал 
водку, а Ильюшин еще и прихвастнул: "К тому ж я уже работал на аэродроме 
механиком!"

Правда, на аэродроме он работал, как мы знаем, землекопом, но стеклянные 
сувениры сделали свое дело, и было пообещано: "Я тебя вызову".

И вызвал.

"По вашему приказанию явился!" - отрапортовал Ильюшин.

"Являются только черти во сне, - беззлобно уточнил фельдфебель и добавил: - Что 

ж, я согласен".

И в списке нужных для авиации солдат под номером один нацарапал: "Ильюшин". Еще 

шаг вперед. Конечно, если б не этот фельдфебель, в жизни будущего конструктора 
нашелся бы другой человек, который помог бы приблизить его грядущее дело, но 
часто и от фельдфебеля многое зависит. Прибыл Сергей в запасный батальон, 
оттуда 
попал в аэродромную команду и снова оказался на Комендантском аэродроме 
Петрограда, где когда-то выравнивал летное поле. Аэродром теперь стал военным. 
Как говорят, одна из колыбелей нашей авиации. Война подтолкнула ее развитие. 
Прославился и погиб героем штабс-капитан Петр Нестеров, стал знаменитым асом 
Николай Крутень... Пули засвистели и в небе.

Сергей читает все, что попадалось об авиации. Моду задавала Франция. Вот перед 
ним французский роман в русском переводе "Любовь авиатора". Наивный, 
сентиментальный, но в нем дается описание воздушного боя французского экипажа с 

немецкими истребителями:

"Резким движением Мори бросил свой аппарат на поднимающегося, чтобы снизу 
атаковать, немецкого истребителя. Уверенный, что разобьет немца вдребезги 
тяжестью своего биплана, Клод тоже не стрелял. Но внезапное воспоминание 
мелькнуло в его мозгу: кроме Эрбильона, никто из товарищей не захотел иметь его 

своим пилотом. Неужели он таким образом отблагодарит за великодушное доверие?

Клод так дико рванул за руль, что аппарат затрещал. Близко-близко, чуть не 
коснувшись неприятельского моноплана, французы пролетели мимо. Мори успел 
заметить, что немец бросил руль в ожидании столкновения. Пришедшие в ужас от 
такого отчаянного маневра, неприятельские летчики перестали стрелять, боясь, 
вероятно, задеть своего. И Марна была близко, и за ее голубой змейкой было 
спасение...

Вдруг что-то схватило его за бок. Когда он понял, что ранен, Клод с удивлением, 

с ужасом почувствовал, как в нем заговорил инстинкт жизни...