Конечно, его работа не чета всем теперешним бюрократическим оформлениям. 
Столько 
бумаги пишется... А он едет на двигательный завод или к нему приезжали Микулин, 

Шевцов, Люлька, Кузнецов, и все вопросы решались в принципиальном обсуждении и 
очень по-товарищески.

Было ли это в силу личных отношений или большого авторитета Ильюшина? Конечно, 
авторитет у него был еще, когда он работал начальником Главка опытного 
самолетостроения, в те административные времена большой начальник - это все".

"До войны штурмовую авиацию фактически ликвидировали, - говорит С.Н. Анохин... 
- 
Сказали, что она не нужна. Летчиков ушло из авиации бог знает сколько. Когда 
война грянула, я на истребителе МиГ-3 штурмовал, а на нем брони не было, его 
даже пуля пробивала. Ильюшин создавал, мучился, ночи не спал, коллектив мучился,
 
а он рубил, спокойно рубил, чтоб сделать лучше. А Ил-2 не порубил. Ждал".

Заводы стали выпускать серийные штурмовики. Подключили много заводов: 
Воронежский, Кировский в Ленинграде, Подольский, Ржевский... К началу войны 
изготовили 249 машин. Не все они успели поступить в летные части. В строю 
оказалось немногим более сотни. Если б не упустили время, могли бы успеть 
сделать около тысячи машин. Но так получилось.

"Конечно, виновные были сурово наказаны, - пишет А.С. Яковлев. - Но каким 
наказанием можно искупить ущерб, нанесенный в данном случае нашей обороне!"

Я ничего не хочу придумывать и потому привожу много свидетельств 
непосредственных участников, с которыми мне довелось беседовать. Говорят, 
лживый 
историк хуже фальшивомонетчика. Это относится и к писателям...

"Началась война, - вспоминает Ю.М. Литвинович. - Ильюшин собрал нас: "Теперь мы 

должны работать втрое больше и лучше". - Он был твердо уверен в нашей победе".

"Нас объявили на казарменном положении, - говорит А.А. Микулин. - На нашем 45-м 

заводе, у метро "Сталинская", поставили койки, диваны. И все, кто к нам 
приходил 
с других заводов, оставались у нас. Рядом стояли столы конструктора и технолога,
 
один чертит, другой смотрит и сразу же составляет технологию, тут же по 
телефонограммам заказывали на Урале материалы, поковки... Только в России, 
только у нас могла быть такая феерия!"

На Воронежском заводе люди не уходили с рабочих мест даже во время воздушных 
налетов. Уже в августе 1941-го завод наградили орденом Ленина. Но немцы 
подходили к Воронежу и пришлось эвакуироваться. В дороге начался тиф. Эта 
страшная болезнь в 1944 году унесла из жизни конструктора Ермолаева... На 
эвакуированном заводе стали строить Ил-6 - это был Ил-4 с дизельными 
двигателями. В ту пору дизели были в моде. Они работали на солярке и сразу не 
вспыхивали. Дизели Чаромского стояли на танках Т-34, огромные бомбардировщики 
Пе-8 летали на дизелях. Однако на большой высоте эти двигатели задыхались, а 
порой и глохли...

"Пришел приказ эвакуировать и наш завод из Москвы в Куйбышев, - говорит А.А. 
Микулин. - Составили список людей, которые должны были вывезти с собой мотор и 
все относящееся к нему. Из стали делали ломы, выковыривали станки и через 
четыре-пять часов грузили их на платформы. Завод, строившийся не один десяток 
лет, вывезли за три дня. Прохожу по заводу - стоит громадный станок, иду назад 
- 
станка нет. Такой был энтузиазм спасти завод!

Октябрь. В Куйбышеве начались холода. С платформ станки краном спустили, кругом 

снег идет. Подвели электричество. Женщины, дети на деревянных ящиках под 
открытым небом, под снегом стоят и вытачивают детали самого мощного в мире 
мотора!

Завод Ильюшина был за Волгой, мы туда посылали готовые двигатели, и штурмовики 
горячими улетали на фронт...

С точки зрения государственной, на что способен русский человек - ведь войну 
выиграли только русские! - восклицает Александр Александрович. - Ни в одной 
загранице не смогли бы за четыре-пять месяцев создать двигатель на серию, когда 

для него ничего не было!"