- Шасси с грохотом выпадает, самолет подскакивает, развалим самолет!

Такого тоже никогда не было. Левин объяснил Ильюшину, что это может случиться 
только тогда, когда неправильно пользуются пневмосистемой.

- А как мы защищены? - спросил Ильюшин.

- Вот инструкция.

- А ты твердо в ней уверен?

- На опытных машинах замечаний не было. Кроме того, отработали на стенде...

- Ну хорошо, поехали...

На У-2 прилетели в Воронеж, собрали народ, начальство. Ильюшин говорит, 
заводскому инженеру:

- Садись, тебе будет подавать команды начальник, слушай только его. А вам, - 
обратился к начальнику, - вот инструкция по пользованию, вы ему каждый пункт 
называйте, и пусть он при вас все делает.

Убрал шасси, выпустил - все нормально.

- Какие вопросы? - спросил Ильюшин.

- Мы и так пробовали, и по-другому пробовали, - заявил военпред.

- Что значит - пробовали? - ответил Ильюшин. - У вас есть "Закон Божий"? Все. 
Спасибо. Толя, мы улетаем.

"Я непосредственно ему подчинялся - конструктор в общих видах, - говорит Иван 
Васильевич Жуков. - Его кабинет, рядом Черников, где воплощались на бумаге 
первые его идеи, а дальше комната, которая называлась "Общие виды", там человек 

12, потом стало больше, а те стали начальниками. Он давал четкие указания 
сделать то-то, и никаких неясностей, никаких споров. Сказал - значит, будет 
сделано. А не сделаешь, воздаст, жестко спросит. Обиды не было, потому что 
знаешь, что заслужил. Но уж если похвалит, похвала радовала, потому что 
исходила 
от знающего человека. Скуп был и на ругань, и на похвалу".

Чаще не ругал, а переходил на "вы" и по имени-отчеству. Лицо становилось 
напряженным, бровь поднималась... В своем кабинете не любил работать с 
конструкторами: "Пойдем к тебе, тут телефоны звонят..."

Спорил и в споре смотрел на работу глазами своих сотрудников, не столько 
старался убедить спорящего, сколько развить вопрос, чтобы прояснились не только 

мысли собеседника, но и собственное представление. Любил убежденность и поощрял 

это качество.

"С ним споришь и забываешь, что это Ильюшин, - замечает Виктор Михайлович 
Шейнин. - Как-то я слишком увлекся, а он говорит:

- Ты не резонируй, ты рассуждай. Если мы что-то изменим в топливной системе, 
кривая так пойдет?

- Нет, не так.

- А ты рассуждай, как она пойдет! Учись говорить!

И замечания его звучали скорей по-отцовски, а не по-начальственному" .

...Спорил я как-то с одним военным, и, когда ему нечего было возразить, он 
возмутился: "Как вы смеете так разговаривать с маршалом? Не забывайтесь!"

В кабинет к Ильюшину входили без доклада, предварительно узнав, кто у него и 
нет 
ли какого совещания...

Равно спрашивал с каждого. Сын наркома иностранных дел Михаил Литвинов работал 
у 
него в моторной группе, но, как говорят сотрудники, больше катался на лыжах в 
Альпах. Изобразил на чертеже петуха, вылетающего из патрубка. Ильюшин всыпал 
ему 
и пригрозил: "Отцу скажу!"