"Надо выдержать темп, с которым я начал сознательную жизнь, - говорил он. - Не 
дай Бог дожить до такого состояния, когда не сможешь даже покончить с собой. 
Зачем такая жизнь? Кому она нужна?"

Началась болезнь Паркинсона. Позже, на пенсии, опоясывающий лишай. По телу язвы,
 
мышца руки перестала работать. Болезнь ломала силу, страшная боль. Терпел... 
Это 
предстоит...

А пока дважды он подавал заявление с просьбой освободить его от должности 
генерального конструктора. Случай уникальный, когда человек сам просится уйти с 

такого поста. Доложили Л.И. Брежневу.

- Благородно, - сказал Леонид Ильич. - Я не забуду, как его штурмовики работали 

на Малой земле. А сейчас его лайнер, я бы сказал, флагман Аэрофлота. Товарищ 
Ильюшин, говоря без ложной скромности, великий советский конструктор, и 
бросаться такими людьми мы не можем.

Думается, тут наш лидер был прав. Надо заметить, что даже в эпоху так 
называемого "застоя" никакого застоя на фирме Ильюшина не наблюдалось. Поэтому 
звание "ильюшинец" означает, что это человек высокого достоинства при всех 
режимах.

...Не отпустили. И жизнь продолжалась - в работе, суете, нервотрепке и 
маленьких 
радостях.

Юбилеи Ильюшина обычно отмечали в КБ. Как-то собрали деньги на подарки. 
Коккинаки присмотрел антикварный торшер - бронзовая лошадь, на ней сидит 
мальчишка, а другой снизу его стаскивает. Расшифровали так: один ведущий 
конструктор стаскивает другого. Еще купили часы и чешскую вазу. Ильюшин узнал, 
собрал всех и устроил раздрай: "Я хотел с вами отметить, а вы пошли с шапкой по 

кругу. Один от души положит рубль, а другой побоится не дать Ильюшину на 
подарок! Адресную папку возьму, и всё!" Отказался принять дары. И как в воду 
смотрел: вскоре в "Правде" появился фельетон о подношениях начальству...

Он вообще не любил отмечать свои дни рождения, не признавал чествований, 
неуютно 
ему было. Узнают сотрудники: заболел генеральный, дома сидит. Ясно: через 
несколько дней его день рождения. И так частенько. В 1969 году согласился 
отметить 75-летие. Наверно, потому что пора. Хотели отпраздновать в Колонном 
зале, он возразил: "У меня есть рабочий, золотые руки, ему тоже 75, всю жизнь 
проработал у нас, у станка, но ему же не отмечают юбилей в Колонном зале!"

Все-таки отметили - в Доме кино. Сидел недовольный.

- Что вы так побледнели, Сергей Владимирович, вам что-то не нравится?

- Дрыганье.

- Какое дрыганье? Все же танцуют!

- Вот пускай все танцуют, а моя семья этого делать не должна. Не хочу.

Танцевали сыновья Сережа и Саша. Отцу не понравилось. Они продолжали свое. 
Молодость... Старший Владимир сидел с женой за столом. У него в юности другие 
идеалы были: гасить зажигалки, а не дрыгаться или бренчать на гитаре...

Много лет Ильюшин был депутатом Верховного Совета Союза ССР и очень серьезно 
относился к этим обязанностям, много лет помимо основной работы руководил 
кафедрой в Военно-воздушной академии имени Жуковского, которую когда-то окончил,
 
а потом сам стал профессором, академиком...

В 1970-м он был на свадьбе у сына Сергея. И в том же году решил окончательно 
уйти на пенсию. И не просто ушел, а сделал то, что должен сделать в таком 
случае 
каждый большой руководитель, но не каждый делает, - подготовил себе достойную 
замену. Он считал, что руководителя нельзя искать на стороне, надо воспитать в 
своем коллективе.

В июльский день 1970 года Ильюшин в последний раз пришел в свой кабинет. Узкий 
круг конструкторов, председатель завкома, секретарь парткома. Приехал министр 
Дементьев со свитой. Все произошло коротко, официально. Ильюшин был напряжен. 
Он