характер)...
   На  этом  фоне  нередко  подвергались  нападкам  со  стороны  белорусской
оппозиции  и  некоторые  важные  шаги  Минска  и  Москвы,  направленные   на
углубление   военной   интеграции.   Когда,   например,    было    подписано
межправительственное  соглашение,  согласно  которому  Россия   получила   в
пользование  на  25  лет  станцию  предупреждения  о  ракетном  нападении  в
Барановичах и станцию слежения  за  подводными  лодками  в  Балтийском  море
(Вилейка), белорусские националисты расценили это как "продолжение советской
оккупации". Лидер белорусского национального фронта Зенон  Позняк  увидел  в
этом "признаки национального предательства".
   Для России это соглашение было крайне выгодно: оно строилось на принципах
"национального  режима",  т.е.  российские  войска  и  объекты  находятся  в
Белоруссии на тех же условиях, что и белорусские. Они пользуются  имуществом
объектов и  земельными  участками,  на  которых  расположены,  без  взимания
налогов (за исключением налогов, связанных с хозяйственной деятельностью). К
тому же ввоз на белорусскую территорию материальных средств, необходимых для
функционирования  этих  объектов,  осуществляется  на  беспошлинной  основе.
Естественно, наше военное присутствие в Белоруссии предусматривает и решение
оборонных задач в общих интересах.
   Однако  было  бы  необъективным  утверждать,  что   российско-белорусские
отношения в военной области складывались так уж безоблачно. Время от времени
возникали проблемы,  которые  вызывали  серьезную  озабоченность  сторон.  В
частности, у нас на Арбате одно время с большим возмущением говорили о  том,
что белорусы "подсунули нам свинью", когда затеяли тайную продажу  за  рубеж
секретных частей и блоков зенитного ракетного комплекса  С-300.  Но  зреющий
скандал официальный Минск быстро загасил. Потом началась возня с  квартирами
наших офицеров в Белоруссии - они жаловались, что жилье у них отбирают. Дело
дошло до суда.
   В свою очередь, у белорусов были серьезные и  спра-ведливые  претензии  к
Москве: она нерегулярно  перечисляла  деньги  за  содержание  своих  военных
объектов. Но и при этом, в отличие,  например,  от  Казахстана,  белорусские
власти никогда не допускали того, чтобы в отместку  отключать  электричество
от российских военных баз.
   Мне не однажды приходилось бывать в  самых  высоких  натовских  штабах  и
слышать там откровенные  признания  генералов,  что  они  придают  "должное"
значение    и    российско-белорусскому    военному    сотрудничеству,     и
геостратегическому    положению    Белоруссии    в    условиях    расширения
Североатлантического альянса  на  восток.  Хорошо  понимали  важность  этого
фактора и в российском Генштабе.
   К сожалению, Кремль, МИД и правительство РФ нередко упускали  возможность
извлечь военно-политические выгоды из всего этого.
   Поздней  осенью  1996  года  в  российском   Генеральном   штабе   многие
специалисты говорили о  том,  что  Кремль  теряет  великолепную  возможность
использовать к своей выгоде "белорусский ракетный фактор".
   В условиях объявленного руководством НАТО расширения блока  на  восток  в
головах наших генштабовских стратегов не однажды мелькала мысль о том, что в
качестве контр-меры Москва и Минск могли заявить о  готовности  пересмотреть
свое отношение  к  Договору,  в  соответствии  с  которым  российские  части
Ракетных войск стратегического  назначения,  дислоцирующиеся  в  Белоруссии,
должны были выводиться на территорию РФ. Что  конкретно  имелось  в  виду  и
почему ситуация требовала такой постановки вопроса?
   С самого начала реализации  натовского  плана  о  расширении  альянса  на
восток  Кремль,  правительство,  МИД  только   и   делали,   что   "выражали
несогласие". Но натовское руководство не обращало на это внимания  и  упорно
шло к намеченной цели, игнорируя  озабоченность  России.  Ритуальные  вздохи
Москвы не возымели действия.  Но  шанс  переломить  такую  ситуацию  был.  И
заключался он именно в том, чтобы на жесткость ответить жесткостью, ввести в
"бой" козыри, которые заставили бы  наших  оппонентов  остыть  и  продолжать
поиск компромисса.
   Шанс этот заключался в том, чтобы в условиях расширения НАТО на восток  и
приближения его к границам РФ приостановить вывод  оставшихся  в  Белоруссии
частей РВСН в Россию.
   Кстати, президент Белоруссии  Александр  Лукашенко  несколько  раз  давал
понять Кремлю, что мыслит именно в таком направлении.  К  сожалению,  он  не
встретил понимания. Позицию Лукашенко поддержал тогдашний министр обороны РФ
Игорь Родионов. В том  же  духе  высказывались  и  некоторые  другие  высшие
генералы.
   Однако наш МИД к этой идее отнесся почти паниче-ски, - это-де приведет  к
резкому обострению ситуации в Европе.  Получалось,  что  НАТО  обострять  ее
можно, а России - нет. Такая позиция и привела, в конце концов, к тому,  что
и Россия, и Белоруссия оказались в крайне невыгодном положении.
   Генштаб - фирма всезнающая. У нас в Кремле и на Смоленской площади всегда
было  достаточно  своих  "агентов",  которые  и  сообщили,   что   мидовские
причитания об "обострении  ситуации"  -  лукавство.  Кремль  и  МИД  боялись
огрызаться потому, что опасались финансовых контрмер со стороны правительств
стран НАТО. Без их поддержки российские "реформы" (а значит, и режим)  могли
рухнуть (американцы открыто заявляли, что в  случае  агрессивного  поведения
Москвы они ее в "восьмерку" и на пушечный выстрел не подпустят).
   Ситуация была идиотская: власть пыталась  удержаться  на  плаву  за  счет
уступок чужестранцам, а интересы собственного государства  и  его  ближайших