Уже приближалась весна 1999 года,  а  статус  российских  военных  баз  в
Грузии оставался неясным. Грузины по-прежнему настаивали  на  том,  что  все
военные объекты России на территории республики - их собственность.  К  тому
же в 1998 году был подписан соответствующий российско-грузинский Договор,  к
которому официальный  Тбилиси  постоянно  апеллировал.  Но  Госдума  его  не
ратифицировала, и даже обвинила правительство Кириенко (при  котором  Грузии
было передано 10 объектов) и Минобороны в "самоуправстве".
   На основании принятого  российским  парламентом  постановления  в  Грузии
длительное  время  работали  сотрудники  наших  правоохранительных  органов,
которые должны были доложить Госдуме,  законно  ли  грузины  получили  почти
дюжину российских военных объектов. Комиссия,  состоящая  из  гражданских  и
военных юристов, не горела желанием  "копать  под  правительство"  и  потому
откровенно тянула резину, с гораздо большим  рвением  занимаясь  дегустацией
грузинских вин, нежели инспекцией "ушедших"  объектов.  На  все  запросы  из
Госдумы члены комиссии отвечали:  "Продолжаем  работать".  От  неприятностей
служителей Фемиды спасло 17 августа, после которого Госдуме уже было  не  до
российской военной недвижимости в Грузии.
   А  Тбилиси  продолжал  давить  на  Москву,  требуя   скорейшей   передачи
оставшихся объектов. И хотя главное слово в  решении  международных  проблем
принадлежало президенту - и ему было не до того.  Он  уже  длительное  время
болел. Курировавший самое тяжелое, южное, направление Борис Пастухов ушел  в
тень, так и не добившись каких-либо  ощутимых  результатов.  Примакову  тоже
было  не  до  грузинских  проблем:  надо  было  спасать  экономику,  бюджет,
выпрашивать деньги у МВФ, отбиваться от провокационных  происков  московских
политических интриганов, то и дело сталкивавших его с Ельциным.
   Когда Кремль или МИД проваливали какой-нибудь международный  вопрос,  они
часто бросали в прорыв представителей Минобороны. Так было и на сей  раз.  В
середине февраля 1999 года в Тбилиси был направлен статс-секретарь -  первый
заместитель министра обороны Николай Михайлов. Он должен был "уточнить новый
перечень военных объектов, передаваемых Грузии".  Очевидная  глупость  такой
формулировки  состояла  в  том,  что  по  Конституции  вопросы  присутствия,
функционирования  наших  военных  объектов  вне  территории  России   должны
решаться высшей исполнительной и законодательной властью, а  не  чиновниками
военного ведомства.
   Я уже давно заметил: как только для решения таких вопросов  из  Москвы  в
любую из республик СНГ отряжаются эмиссары МО - это значит, что  их  бросают
разгребать завалы, сквозь которые не смогли пробиться наши дипломаты.  Визит
Михайлова не был исключением. Итоги его можно было смело  предсказывать  еще
до начала. Он ничего конкретного не добился.
   Мы уже давно проиграли почти все позиции в Грузии, но продолжали  жить  с
упорной надеждой неизвестно на что. Было совершенно очевидно, что пребывание
наших частей на грузинской земле становится лишь  вопросом  времени.  И  это
тоже справедливая месть Москве за бездарную и немощную политику, которую при
Ельцине проводили Кремль и МИД на Кавказе. Потеря "господствующих  высот"  в
Грузии - один из самых позорных итогов нашей  внешней  политики  ельцинского
периода.
   В декабре 1998 года наша разведка в Вашингтоне  с  чувством  брезгливости
наблюдала за визитом нового министра обороны Грузии Давида  Тевзадзе  к  его
американскому коллеге. Грузин вел себя как бедный  родственник,  попавший  в
дом богача: расточал комплименты и шаркал ножкой. Было  подписано  очередное
американо-грузинское соглашение о военном сотрудничестве, в  соответствии  с
которым  США  брали  на  себя  обязательство  оказывать  Грузии   помощь   в
строительстве ее национальной армии.
   Американцы будут финансировать участие грузинских  военных  в  зарубежных
программах  и  учениях,  а  также  окажут  помощь  в  проведении  первых  на
территории республики маневров в рамках НАТО. В 1999 году  Пентагон  отвалил
на это более  3,2  млн  долларов.  США  передают  Грузии  несколько  военных
кораблей и помогают  наладить  в  стране  собственную  охрану  сухопутных  и
морских границ (в феврале 1999 года российские пограничники начали  поэтапно
уходить домой).
   Американцы  поддержали  идею  грузинского  министра  обороны  -   создать
миротворческий батальон причерноморских  государств.  Эта  идея  понравилась
также Азербайджану и Украине: они решили пойти еще дальше, вместо  батальона
создать миротворческий  полк  для  охраны  южных  маршрутов  транспортировки
каспийской нефти.
   Министр обороны Грузии Тевзадзе одобрил все предложения по сотрудничеству
в военной области, которые исходили от США. В то же время  -  не  принял  ни
одного,  которые  инициировала  Москва.  Грузия  вместе  с  Азербайджаном  и
Узбекистаном  не  подписала  предварительный  протокол  о  продлении   срока
действия Договора о коллективной безопасности. Срок действия этого  Договора
истекал в мае 1999 года. Было ясно: если  Тбилиси  его  не  пролонгирует,  у
Москвы останется очень мало юридических шансов держать свои  воинские  части
на  территории  суверенной  республики.  Такой  поворот  событий  был  очень
вероятным.
   В феврале-марте 1999 года из Тбилиси все чаще раздавались заявления, явно
указывающие на нежелание Грузии видеть себя в Содружестве.  Таким  поворотом
курса  ближайшего  соседа  решила  мгновенно   воспользоваться   Турция.   В
грузинскую столицу прибыла представительная делегация турецкого Генерального
штаба во главе с  командующим  войсками  специального  назначения  генералом
Энгином Аланом.