мы слушали и восхищались: что за чудесный спектакль!"

   Первый десяток "Озорных рассказов" был выпущен  в  свет  книгоиздателем
Госленом в апреле 1832 года.  Критика,  как  это  часто  бывало,  выказала
враждебность  к  Бальзаку.  "Ревю  де  Де  Монд":  "Забавны  ли   "Озорные
рассказы"? Говоря по правде, нет. Они непристойны, но  даже  не  исполнены
сладострастия". "Ревю де Пари": "Господин Шарль Гослен сравнивает автора с
ребенком,  который  предстает  перед  вами  голеньким,   во   всей   своей
невинности. Мы ответим господину Шарлю Гослену, что в  литературе  дети  в
возрасте господина де  Бальзака  давно  уже  ходят  в  панталонах.  Весьма
досадно, что этого не соблюдают в книгоиздательствах". Один  только  Барбе
д'Орвильи пришел в восторг от наивности и добродушия  рассказчика:  "Я  не
сомневаюсь, что историки литературы, которые в один прекрасный день  будут
изучать творчество Бальзака с той серьезностью и уважением, каких  достоин
этот великий ум, признают справедливость тех соображений, которые  я  ныне
высказал только в самой общей форме, и не  опровергнут  меня".  Коннетабль
французской словесности доказал, что он был достоин  судить  о  Рабле  XIX
века. Но, говоря по правде, "Озорные рассказы",  потребовавшие  от  автора
огромного труда и мастерства, мало что прибавили к славе Бальзака. Как и у
его учителя Рабле, мы ценим у Бальзака прежде всего мысль,  а  не  игривую
шутку; но, быть может, его кратковременное  увлечение  игривыми  "Озорными
рассказами" было полезным стимулом для мысли.



XIV. ЗЛАТОКУДРАЯ КРАСАВИЦА

   Бьяншон: Любят потому, что любят.
   Растиньяк: Ну, а вот я, я люблю по
   совершенно иным мотивам.
   Бальзак

   Бальзак отправился в Экс  в  самом  лучезарном  настроении.  Наконец-то
герцогиня де Кастри, его первая "знатная дама",  будет  ему  принадлежать.
Можно ли в этом сомневаться? Ведь она сама пригласила  Оноре  и  требовала
соблюдения инкогнито; все вечера  они  будут  проводить  вдвоем.  Днем  он
станет работать, он  был  полон  до  краев  различными  планами:  написать
"Битву", внести исправления в текст "Шуанов"  и  "Луи  Ламбера",  сочинять
новеллы для "Ревю де Пари", с которым он заключил договор, гарантировавший
ему пятьсот франков в месяц. В Лиможе он задержался на несколько  часов  в
ожидании следующего дилижанса. Там он повидал сестру Зюльмы,  Люсиль  Нивэ
(урожденную Туранжен); ее муж, у которого была торговля фарфором, обещал в
скором времени прислать ему на улицу  Кассини  столовый  сервиз.  Бальзаку
захотелось осмотреть город.  Юный  Реми  Нивэ,  сын  Люсиль,  показал  ему
площадь Арбр, улицу Монтанманинь, он сопровождал писателя из  Сен-Марсиаля
в Клюзо. Бальзак записал все эти названия и внимательно осмотрел старинные
кварталы.
   По дороге из Лиможа в Лион с ним  произошел  несчастный  случай.  Чтобы
беспрепятственно любоваться  чудесными  долинами,  писатель  устроился  на
империале дилижанса. На остановке в городе Тьер  (департамент  Пюи-де-Дом)
он уже поднялся на свое место  и  выпустил  из  рук  кожаные  поручни,  за
которые держатся, взбираясь наверх, но в  эту  минуту  лошади  тронули,  и
Бальзак упал; правда, ему удалось вновь ухватиться за ремень, и он повис в
воздухе.  Однако  при  этом  Оноре  с  размаху  (а  он  весил  восемьдесят
килограммов) ударился о подножку экипажа, и железо рассекло  ему  ногу  до
самой кости.
   Рана кровоточила, болела, а ехать от Лиможа до Лиона надо  было  четыре
дня. Кондуктора дилижанса сочувствовали писателю, они устроили ему подобие
ложа на империале. В дороге  рана  затянулась,  однако  нога  распухла,  и
Бальзак передвигался с трудом. Можно было опасаться заражения крови, ко он
решил добраться до Экса, а уж там лечиться. Это досадное  происшествие  не
помешало Бальзаку наслаждаться путешествием. Он  всегда  любил  живописные
места. Пейзажи Лимузена и Оверни привели его в восторг.
   В Эксе госпожа де Кастри сняла для  него  небольшую,  но  очень  уютную
комнату, где до шести вечера он пребывал в полном одиночестве. На  завтрак
ему приносили из соседнего кафе яйцо и чашку  молока.  В  шесть  часов  он
отправлялся к маркизе, обедал там и оставался у нее  до  одиннадцати.  Это
позволяло ему, писал он матери, весь день работать над "Битвой"  (одна  из
"Сцен военной жизни"). На самом деле он еще даже не приступал  к  "Битве":
он правил "Покинутую женщину" и старательно  трудился  над  своим  любимым
детищем - "Луи Ламбером".
   После трех ванн, принятых в Эксе, нога Бальзака зажила, остался  только
струп. Комната стоила ему два франка в  день,  завтрак  -  пятнадцать  су;
Анриетта де Кастри  не  разрешала  ему  платить  за  обед.  "Ну,  матушка,
придется тебе все же признать, что хоть  я  поэт  и  мечтатель,  но  очень
бережлив!" Он ни с кем не  виделся.  Его  единственным  развлечением  были
вечерние  часы  у  маркизы,  когда  они  оставались   вдвоем.   Она   была
необыкновенно внимательна к писателю,  но  ничего  лишнего  не  позволяла:
только изредка ему удавалось коснуться ее плеча или страстно пожать  руку.
Он выходил из себя.