написаны Бальзаком в минуту гнева. Однако дети тяжело переживают обиды,  и
какое имеет значение, страдаем мы от  действительного  или  мнимого  горя,
если  нам  оно  представляется  настоящим?  Некоторые  дети,  рожденные  в
законном  браке,  чувствуют  себя  отверженными,  не  признанными   своими
родителями, хотя и не понимают, чем вызвана такая  немилость.  Они  больше
других жаждут успеха и славы, стремясь таким путем  вознаградить  себя  за
тоску, которая гложет им душу.



II. РАНО СОЗРЕВШИЙ ФИЛОСОФ

   Как ребенок, называя  свое  имя,
   говорит  о  себе  в  третьем  лице,
   так романист наделяет  собственными
   чертами множество своих персонажей.
   Ролан Барт

   Вандомский коллеж, куда  Бальзак  поступил  в  1807  году  восьмилетним
мальчиком, был одним из  самых  своеобразных  учебных  заведений  Франции.
Основали его монахи-ораторианцы, которые  по  примеру  иезуитов  посвящали
себя воспитанию юношества, но слыли либералами, что должно было  нравиться
Бернару-Франсуа. И в самом деле, два  человека,  руководившие  коллежем  в
годы, когда там учился Бальзак, - Марешаль и Дессень - принесли  во  время
Революции присягу на верность нации;  оба  они  были  женаты.  Однако  эти
вступившие в брак священники сохранили католическую веру и поддерживали  в
коллеже почти монастырскую дисциплину. Воспитанники покидали коллеж только
после окончания  полного  курса.  "Наши  ученики  никогда  не  уезжают  на
вакации, - сообщали директора коллежа ректору Орлеанской академии.  -  Они
не совершают также прогулок по городу. Мы настоятельно просим родителей не
забирать детей домой". Внутренний цензор коллежа распечатывал все  письма,
которые получали  или  отправляли  воспитанники.  Семьи  подчинялись  этим
строгим порядкам.
   Ораторианцы Вандомского коллежа воспитывали учеников в духе почтения  к
императору - в противном  случае  их  заведение  закрыли  бы;  однако  они
противились проникновению воинского духа, господствовавшего во всех лицеях
страны в годы Империи.
   Удары колокола, а не  барабанная  дробь  возвещали  о  начале  и  конце
уроков, а также о других занятиях, входивших в распорядок  дня.  Лицейские
правила обычно предписывали  громкое  чтение  какой-либо  книги  во  время
трапез.  Таким   путем   стремились   предупредить   брожение   умов.   Но
наставники-ораторианцы разрешали ученикам разговаривать в  столовой.  Если
им ставили в укор  такое  послабление,  они  возражали:  "Помилуйте!  Ради
воспитания добрых нравов, ради  поддержания  дисциплины,  ради  сохранения
благотворного влияния на учеников в течение всего года мы отказываемся  от
вакаций, лишая себя отдыха, который они нам сулят, и от экономии  средств,
которую они  дают.  А  теперь  нас  упрекают  за  то,  что  мы  доставляем
воспитанникам скромные удовольствия!"
   Что ж это были за скромные удовольствия?

   "Редкие   загородные   прогулки,   которые   совершают   сорок   четыре
воспитанника  под  наблюдением  трех  педагогов  и  главного  воспитателя.
Успевающие ученики отправляются из коллежа в четыре  часа  утра;  мальчики
проходят четыре лье пешком,  осматривают  кузницы,  стекольный  завод  или
астрономическую  обсерваторию;  они  скромно  завтракают   на   травке   и
возвращаются к себе сильно утомленные".

   Надо  признать,  что  подобные  развлечения  воспитывали  стойкость   и
простоту нравов. Жизнь в коллеже была суровая. В библиотеке города Вандома
сохранился рисунок, изображающий урок математики. Несмотря  на  то  что  в
классе горит печурка, учитель  в  головном  уборе,  воротник  его  сюртука
поднят.
   Применялись тут и телесные наказания:  провинившихся  били  по  пальцам
линейкой, обтянутой кожей (ultima ratio Partum) [высший довод святых отцов
(лат.)], и это было весьма болезненно; им давали  дополнительные  задания;
непослушных  надолго  запирали  в  некое  подобие  карцера  (эту  каморку,
помещавшуюся под  лестницей,  воспитанники  именовали  "альковом")  или  в
"деревянные клетки" - чуланы размером шесть квадратных  футов,  устроенные
для строптивых при каждом дортуаре.
   Когда Оноре Бальзак поступил в младший класс  Вандомского  коллежа,  он
был толстощекий румяный мальчуган, но молчаливый и грустный. О  пребывании
в родительском доме  у  него  сохранились  самые  печальные  воспоминания.
Впоследствии он не раз будет описывать преступных матерей,  которые  любят
незаконного ребенка и преследуют родного сына. В коллеж он принес с  собой
тягостную настороженность, держался как затравленный зверек. Он чувствовал
свою неуклюжесть и робел.

   "Если кто хочет вообразить себе уединенность  большого  коллежа  с  его
монастырскими зданиями в центре маленького  города  и  четыре  парка  [для
воспитанников  самых  младших,  младших,   средних   и   старших   классов