жалованья, он владел небольшой рентой и участвовал  в  "тонтине  Лафаржа".
"Тонтина" представляла собой сообщество людей, внесших определенную сумму,
причем каждый при жизни пользовался доходами с  этого  капитала,  а  самый
капитал переходил в собственность  тех,  кто  проживет  дольше  остальных.
Самые долголетние из  членов  сообщества  должны  были  получить  огромную
сумму.
   Бернар-Франсуа не  сомневался  в  том,  что  доживет  до  ста  лет.  Он
чувствовал, что выкован  из  великолепного  металла!  Своими  предками  он
считал галлов, готов и римлян и полагал, что унаследовал  лучшие  качества
этих народов: здоровье, мужество и терпение.  Ученик  Руссо,  он  следовал
здоровой воздержанности; любил молоко  и  древесные  соки;  обожал  гулять
пешком. Вставал и ложился с петухами.  И  кичился  тем,  что  в  жизни  не
обращался к врачу, не дал аптекарю заработать даже десяти су. Он шествовал
с видом победителя, высоко подняв голову, и любил повторять: "Я прям,  как
ствол, и силен, как вол".
   Франкмасон, принадлежавший к ложе города  Тура,  он  увлекался  чтением
Библии и прилежно изучал историю папства, церковных  расколов,  ересей,  а
также проявлял интерес к китайской цивилизации.  В  политике  он  следовал
примеру Бонапарта.  Он  не  отрицал  Революцию,  но  порицал  крайности  и
сведение личных счетов, которые ей сопутствовали. Его дочь Лора писала:

   "Мой отец своими философскими воззрениями, оригинальностью  и  добротой
походил одновременно на Монтеня, Рабле и  дядюшку  Тоби.  Подобно  дядюшке
Тоби, он был одержим навязчивой идеей. Такой навязчивой идеей у моего отца
было здоровье. Он так любил жизнь, что мечтал жить как можно дольше.  Отец
высчитал, основываясь на том, сколько лет нужно  человеку,  чтобы  достичь
полного физического расцвета, что сам он будет жить до ста лет и  долее...
Он необычайно заботился о себе и неустанно следил за тем, чтобы сохранять,
как он выражался, равновесие жизненных сил.
   Его оригинальность вошла в Туре в  поговорку,  она  проявлялась  как  в
речах, так и в поступках; он ничего не говорил и  не  делал,  как  другие;
Гофман  мог  бы  превратить  его  в  действующее  лицо  одного  из   своих
фантастических творений. Отец мой часто потешался над людьми и обвинял  их
в том, что они будто бы сами причина своих несчастий; встречая  обиженного
природой человека, он возмущался его родителями,  а  главное  -  властями,
которые гораздо меньше заботятся об улучшении человеческого  рода,  нежели
об улучшении породы домашних животных. На сей весьма скользкий  предмет  у
него существовали довольно странные теории, из которых он делал  не  менее
странные выводы.
   "Но к чему стану я делать свои мысли общим достоянием? -  вопрошал  он,
прохаживаясь по комнате в  крытом  красновато-коричневым  шелком  стеганом
жилете, кутая шею в толстый платок, который он носил, следуя  моде  времен
Директории. - Меня лишний раз назовут оригиналом (слово это  выводило  его
из себя), во при этом не  станет  меньше  ни  одним  заморышем,  ни  одним
золотушным существом".

   Жена  Бернара-Франсуа   подвергала   серьезному   испытанию   жизненную
философию мужа и его терпение.  Красавица  с  правильными,  тонкими,  даже
несколько острыми чертами лица, кокетка, нередко чопорная и холодная,  она
была женщиной энергичной, но суровой.  Госпожа  Бальзак  получила  хорошее
воспитание у монахинь обители святого Гервасия в Париже.  Подобно  матери,
она верила в оккультные науки, колдовство и ясновидение.
   Семейство Бальзаков жило на широкую ногу. Когда была открыта подписка с
целью основать лицей в Туре, гражданин Бальзак пожертвовал  1300  франков,
префект - 1000 франков, архиепископ - 600 франков. Помимо ренты и доходов,
которые  приносила  ферма  жены,  Бернар-Франсуа   получал   жалованье   в
нескольких  местах.  Померель,  который  хорошо  знал  его  "по  трудам  и
походам",  назначил  Бальзака  помощником  мэра  в  Туре   и   попечителем
богоугодных заведений.
   Супруги сперва проживали на улице Итальянской армии,  снимая  там  дом.
Двадцатого мая 1798 года, через год  и  три  месяца  после  свадьбы,  Лора
Бальзак родила  сына,  которого  она  пожелала  кормить  грудью  сама,  но
младенец прожил всего месяц и три дня. Вот почему, когда 20 мая 1799  года
в семействе Бальзаков родился второй ребенок, Оноре, родители поручили его
кормилице - жене жандарма в селении Сен-Сир-сюр-Луар. Еще через год ей  же
отдали и сестренку Оноре, Лору, появившуюся на свет 29 сентября 1800 года.
   Бальзак никогда не мог простить матери, что она удалила его от себя.

   "Каким физическим или духовным недостатком вызвал я холодность  матери?
Чему я обязан своим появлением на свет? Чувству  ли  долга  родителей  или
случаю? Не успел я родиться, как меня отправили  в  деревню  и  отдали  на
воспитание кормилице; семья не вспоминала о моем существовании  в  течение
трех лет; вернувшись же в отчий дом, я был таким несчастным и заброшенным,
что вызывал невольное сострадание окружающих".
   [Бальзак, "Лилия долины" (здесь и далее цитаты из произведений
   Бальзака даются по Собр. соч. в 24-х томах. М., Правда, 1960)]

   В действительности  же  госпожа  Бальзак,  напуганная  смертью  первого
ребенка,  которого  она  сама  кормила  грудью,  на  сей  раз  подчинилась
распространенному в те времена обычаю. Правда, надо  признать,  что,  хотя