о бедной Лорансе, о "Клариссе Гарлоу", о "Юлии".  Сюрвиль  возил  Оноре  в
Кан, в Шербур. Лора знакомила его  с  местными  жителями.  Романист  копил
впечатления - запоминал окрестные пейзажи,  расположение  городских  улиц,
таинственное  мерцание  свечей  в  кафедральном  соборе,   знатную   даму,
покинутую любовником (графиню д'Отфей). По слухам, он даже попытался взять
приступом  эту  оставленную  крепость,  однако  ему  пришлось  с   позором
отступить.  Он  подробно  расспрашивал  о  жизни  разных  слоев   здешнего
общества.  Его  все  интересовало.   Удивительная   способность   Бальзака
определять, подобно натуралисту, различные социальные виды, позволила  ему
обнаружить в Байе ту же структуру общества, которая  была  характерна  для
всех  небольших  французских  городов  во  времена  Реставрации:   знатное
семейство, никому не ведомое за пятьдесят лье отсюда, но  связанное  узами
родства с самыми известными семьями Парижа; гораздо менее древний, но куда
более  богатый  род;  несколько  старых  дев  знатного  происхождения;  и,
наконец, благомыслящие буржуа,  которых  снисходительно  допускают  в  это
Сен-Жерменское предместье в миниатюре.
   Между тем "Клотильда Лузиньянская" вышла в свет, и  в  один  прекрасный
день от уважаемой мамаши прибыло грозное письмо, одно из тех, на какие она
была великая мастерица.

   Госпожа Бальзак - Лоре Сюрвиль, 5 августа 1822 года:
   "Вот уже несколько дней, милая Лоретта, новые огорчения терзают меня...
И виновник этого - Оноре, милейший, дражайший Оноре, который, сам того  не
желая, вонзил мне нож в сердце; ты еще не знаешь, милый мой друг, до какой
степени чувствительно самолюбие  матери,  ибо  его  порождает  неукротимое
желание, присущее всем настоящим матерям, - желание видеть,  что  их  дети
чего-то достигли в жизни; именно  такие  надежды  я  возлагала  на  своего
Оноре; но пока мои упования не находят отклика.
   Вы, верно, скажете: "На что сетует наша милая матушка?  Зачем  она  все
это нам говорит?" Сейчас объясню.  Я  медлила  с  этим  письмом,  которое,
надеюсь, вы обратите ему на  пользу,  ибо  хотела,  чтобы  Оноре  закончил
книгу, ту, что по его словам, он пишет у вас; полагаю, к вашим  замечаниям
он отнесется более внимательно, чем к тем, какие, я высказывала по  поводу
злополучной "Клотильды".

   Госпожа  Бальзак,  которой  сын  в  свое   время   читал   "Клотильду",
настоятельно просила его самым тщательным образом исправить текст;  теперь
она обнаружила, что Оноре  совершенно  не  посчитался  с  ее  замечаниями.
Опубликованный роман приводил ее в ужас. Что думают Сюрвили о такого  рода
выражениях: "хрупкий луч", "бархатистые движения", "животворящие соки"?  А
как им нравится, что чуть ли  не  на  каждой  странице  повторяется  слово
"пленительный"? Многие погрешности трудно было уловить на слух, ибо  Оноре
читал с жаром, с душою. "При  трезвом  чтении"  родители  замечали  теперь
серьезные недостатки романа. План был хорош, сюжет очень  мил,  но,  когда
автор пробовал блеснуть своим умом и обращался к  читателю,  он  выказывал
дурной вкус. "Я ждала похвал. Полный провал!" А для госпожи Бальзак важнее
всего  "общественное  мнение".  Друзья  признают,  что  у  Оноре   богатое
воображение, но тут же прибавляют, что ему не хватает трезвости  суждений.
Рабле немало ему повредил, Стерн - еще больше, а особенный ущерб  принесло
частое общение с молодыми людьми, которые портят друг другу вкус. "Словом,
я сильно огорчена, повторяю еще и еще раз". Однако она не решается все это
сказать сыну, потому что он легко падает духом: "Оноре считает  себя  либо
всем,  либо  ничем".  Вот  почему  она  ожидает,  что  Сюрвили   со   всей
осторожностью передадут ему ее замечания.

   "Вы должны поговорить с Оноре и о другой  вещи,  не  менее  важной:  он
полагает, что все превзошел, и такая самоуверенность возмущает окружающих.
Господин Даблен питает к нему  слабость,  но  и  он  сурово  порицает  его
скороспелые речи, зависящие от настроения... Оноре совсем не  умеет  вести
себя в обществе; язык у него как бритва. Госпожа де Берни, весьма  к  нему
расположенная, ибо она потеряла сына, которому было бы сейчас  столько  же
лет, сколько нашему Оноре, на днях говорила мне, что у них в доме он часто
ведет себя просто нелепо и его там не жалуют... "Я к нему очень привязана,
- признавалась она, - и много бы дала, чтобы он следил за своими словами и
тоном, за своим внешним видом".

   Помимо всего прочего, Оноре дал честное слово книгопродавцу, что  после
появления "Клотильды" он добьется рецензий в  газетах  на  эту  книгу.  По
словам  матери,  он  рассчитывал  на  помощь  своих  приятелей,   "молодых
бахвалов, которые торчат здесь уже второй  день";  но  они  не  пользуются
никаким влиянием. "Нужно покровительство, и очень сильное". А покровителей
не сыщешь, потому что в книге слишком  много  погрешностей.  Даже  славный
доктор Наккар и тот сказал: "Ведь Оноре знает, как я его люблю, почему  он
не прочел мне хотя бы начало своего романа? Там  уже  на  первой  странице
полно ошибок!"
   Госпожа Бальзак высказывала и другие  претензии.  Ей  пришла  в  голову
великолепная мысль - приобрести первый экземпляр  "Клотильды"  и  подарить
его мужу, которому исполнилось семьдесят шесть лет (22 июля 1822 года). Не
правда ли, она мило придумала? А Оноре даже не поблагодарил  ее  за  такой
знак внимания! Все это  ужасно  отражается  на  ее  нервах.  Наконец,  она