сохранили за собой его родители. "Не могла бы ты туда вырваться?" Вот  его
план:  в  среду,  восьмого  мая,  они  "еще  раз  взглянут   на   скамью";
воскресенье, двенадцатого, он проведет с нею в  Париже,  а  четырнадцатого
уедет в Байе.
   Родители радовались, что сын уезжает.

   Бернар-Франсуа Бальзак - Лоре Сюрвиль, 18 мая 1822 года:
   "Посылаем вам Оноре... Каждый день  он  делает  новый  шаг  к  познанию
мира... Но ведь в жизни самое главное - здоровье, а вот о  здоровье-то  он
совсем, ну совсем не заботится. Не умеет он об этом беспокоиться.  Если  и
вспоминает изредка, что силы надо беречь  (ему  настойчиво  напоминает  об
этом дурное самочувствие), то боюсь, что все благие решения он откладывает
в долгий ящик".

   Оноре и в самом деле удалось отсрочить свой отъезд до 21  мая.  Госпожа
де Берни дала ему в дорогу флакон туалетной воды, "свой амулет",  и  томик
стихов Шенье, который они читали вдвоем; он взял  с  нее  слово,  что  она
каждую неделю будет присылать письмо,  "написанное  убористым  почерком  и
так, чтобы на бумаге не оставалось пустого места", адресуя его в Байе,  на
улицу Тентюр, господину Оноре,  живущему  у  господина  Сюрвиля.  Ему  так
грустно было уезжать! Приходилось все бросить - занятия, удовольствия.  Но
пути к отступлению не было. "Роковая  поездка  твердо  решена,  и  матушка
говорит обо мне так, словно я уже в дороге..."  Госпожа  Бальзак  сообщает
своей дочери Лоре, что Оноре уезжает "в самом плачевном состоянии"  и  что
расстались они очень холодно. Но она сгущает  краски.  Луи  Бруэт,  слуга,
которому поручено удостовериться, что Оноре действительно сел в  дилижанс,
по возвращении рассказывает: молодой хозяин пустился в дорогу с "красоткой
графиней" и оживленно болтал с нею, когда экипаж отъезжал. Прекрасно! Если
он волочится за дорожными спутницами, стало быть, беда не так  уж  велика,
как опасались  обеспокоенные  родители.  А  все  дело  в  том,  что  Оноре
настолько любит жизнь и так умеет расцветить ее с помощью воображения, что
не способен долго чувствовать себя несчастным.



VI. ИНТЕРЛЮДИЯ В БАЙЕ

   Я часто бывал  генералом,  императором;  я
   бывал Байроном, а потом - ничем.  Взобравшись
   на самую вершину человеческого бытия, я вдруг
   обнаруживал, что  мне  еще  только  предстоит
   преодолеть неприступные горные хребты.
   Бальзак

   Дилижанс, доставивший Бальзака в  чудесный  нормандский  городок  Байе,
остановился возле самой почтовой конторы,  неподалеку  от  пристани.  Зять
отвез Оноре на улицу Тентюр. Зеленая краска на воротах дома  облупилась  и
осыпалась. Молоденькая  служанка  в  полотняном  чепчике  встретила  гостя
легким реверансом. Гостиная, обшитая панелью  из  полированного  орехового
дерева, выглядела довольно мрачно, "в  ней  были  симметрично  расставлены
штофные стулья и старинные кресла". Три окна выходили в обычный сад, каких
много в провинции. "Вокруг все сверкало поистине монастырской  чистотой  -
от тщательно натертого пола до  полотняных  занавесок  в  зеленую  клетку"
[Бальзак,  "Побочная  семья"].  Лора  оказалась  хорошей  хозяйкой.  Какую
радость он испытал, снова увидев свою Лоретту, свою любимую сестру,  столь
близкую ему по духу!
   Она  со  своей  стороны  была  в  восторге  от  его  приезда.   Как   и
приличествует истинной дочери квартала Марэ, Лора любила мужа. Но  в  Байе
она скучала. Ее появление в городе произвело настоящую сенсацию - она была
остроумна и уверена в себе. Однако Сюрвиль,  заурядный  инженер  ведомства
путей сообщения, получал, как известно, всего двести шестьдесят франков  в
месяц.  Государство  использовало  человека,  окончившего  Политехническое
училище, на замерах булыжника и щебенки для мощения дорог,  на  устройстве
водостоков, выравнивании откосов, рытье  канав.  Эта  однообразная  работа
нагоняла тоску на мужа, а серость  их  существования  приводила  в  уныние
жену. Она  мечтала  о  роскоши,  он  -  о  настоящих  больших  работах  по
строительству мостов и особенно каналов. Эх, прокладывать  бы  каналы!  Но
все эти огорчения не мешали  "милейшему  инженеру"  полнеть  да  жиреть  и
постоянно напевать за работой;  приезд  шурина,  чья  голова  была  набита
фантастическими  планами,  молодого  человека,  способного   с   восторгом
выслушивать и чужие планы, был приятным событием.
   С Лорой Оноре беседовал о своих книгах. Он подтверждал, что "Наследница
Бирага" - "сущее свинство", зато "Клотильда Лузиньянская", которая  должна
была вот-вот выйти в свет, - настоящий шедевр. Он и в Байе привез  работу:
начатый  роман  "Ванн-Клор"  и  план  нового  произведения  -  "Арденнский
викарий". У самой Лоры тоже не  было  недостатка  в  замыслах.  Они  будут
писать "Викария" втроем, и вся семья  разбогатеет;  а  потом  они  атакуют
театр. Все то время, пока Оноре гостил в доме сестры, там не умолкал  смех
и не утихала беседа. Бальзак валялся на оттоманке в старых панталонах, без
чулок и галстука. Брат и сестра болтали обо всем: о бабуле и о  родителях,