улице Фортюне "у бабуси"...

   "Бедная бабуся! Какая радость для нее принимать нас, изображать из себя
важную даму, какой  она  была  когда-то...  В  большом  камине  с  лепными
украшениями пылал яркий огонь... а какой был славный обед  -  все  любимые
наши кушанья! Франсуа и Занелла усердно хлопотали вокруг  нас!  Один  лишь
папа был печален и мрачен... Дядя в России! Он даже не написал нам!  Живет
он там в  роскоши,  в  богатстве  и  думать  позабыл  о  своих  бедненьких
племянницах".

   Софи влюбилась в сына Зюльмы Карро - любовь оказалась  без  взаимности.
Что касается дядюшки Даблена, то он, явившись с обычным  своим  новогодним
визитом, не принес подарка.

   "Фи, какой гадкий! Старый холостяк,  у  которого  сорок  тысяч  франков
годового дохода, одержим страстью ко всякому старинному хламу  и  мог  бы,
кажется, подарить хотя бы китайскую чашку за два франка.  Впрочем,  в  его
годы скряжничать простительно.
   Дядя Оноре написал наконец. Письмо грустное.  Он  еще  не  уверен,  что
состоится его женитьба на красивой и знатной графине Ганской. А  будет  ли
Он счастлив? Она очень гордая и при  всей  дядюшкиной  знаменитости  будет
ставить его ниже себя. Может быть, я ошибаюсь.  Поэтому  я  горячо  желаю,
чтобы все вышло по его желанию. А все-таки  это  разлучит  нас.  Мы  будем
унижены. Но какое это  имеет  значение?  Буду  нынче  вечером  молиться  о
женитьбе дядюшки... Я хочу любить его таким, каков он есть...  Он  сообщил
бабушке, что назначает ей содержание сто франков в месяц.  Какое  счастье!
Надо признать, что близ важной дамы чувства его облагораживаются и  сердце
возрождается. Он добрый человек. Он любит по-настоящему..."

   Юная Софи - умница, она уже понимает, что  настоящая  любовь  порождает
доброту. Она жалеет своих родителей и прощает им,  что  они  неудачники  в
жизни: "Боже мой, как мучительно  видеть,  что  отец,  такой  мужественный
человек, утратил мужество! Он столько работал!.. Он ложится спать,  но  не
спит..." И вот, чтобы развлечь папу, Софи возит его в Тюильри или в  Нейи.
"Как хорош Париж! Как прекрасно солнце! Как воздух свеж и мягок!.."
   Натуралисту любопытно наблюдать у Софи  и  Валентины  черты  "небесного
семейства", проявившиеся и у нового поколения. В  обеих  девушках  заметна
склонность писать, легкое тщеславие, природная доброта. И тон и  манеры  у
них мещанские, от деда и бабки они унаследовали инстинктивное  почтение  к
знатности и презирают торговцев. Даблен несколько  отличается  от  обычных
торгашей. Он любит красивые, художественные вещи, с удовольствием слушает,
как Софи играет на пианино.
   "Я уважаю его, но из гордости не показываю ему этого. Он богат, и я  не
хотела бы смешиваться с тем сбродом, который метит на  его  наследство..."
Впрочем, когда Даблен "окружен  своими  приспешниками,  в  нем  проступают
вульгарные  черты,  он  позволяет  себе  топорные  шутки  и  смеется,  как
лавочник..."  Все  Бальзаки,  как  известно,  артистические  натуры.   Они
забывают, что кое-кто из их предков тоже держал  лавку  в  квартале  Марэ.
Мама закончила пьесу "Счастливая женщина". Папа прочел ее и раскритиковал.
"Создавая произведения искусства,  -  говорит  Софи,  -  никогда  не  надо
слушать суждения своих родных, близкие судят то слишком мягко, то  слишком
строго". Право, можно подумать, что мы в Вильпаризи, в 1820 году.

   Бальзак - Лоре Сюрвиль, 25 июня 1849 года:
   "Письма твоих девочек доставляют здесь несказанное удовольствие. По  их
слогу, по почерку и по содержанию наши читатели уже угадали характер обоих
авторов,  склад  ума  и  тип  красоты,  свойственный  каждой.   Их   писем
громогласно требуют  здесь,  когда  приходит  славный  толстый  пакет,  на
котором я узнаю твой почерк. Если  когда-нибудь  графиня  Анна  приедет  в
Париж, она часто будет давать девочкам билеты к Итальянцам, в  Оперу  и  в
Опера-Комик. Но возможно, отъезд в Капестан похитит  у  Парижа  этих  двух
крошек. Ты мне пролила целебный бальзам на душевную рану своими словами  о
Капестане. Сюрвиль привел наконец к цели свою ладью..."

   Но ладья самого Бальзака еще плыла  в  тумане.  Энергичному  сумасброду
Лоран-Жану было поручено  вести  переговоры  с  издателями  и  редакторами
газет. Госпожа Бальзак должна была подписывать договоры, но  не  обсуждать
их. Поверенный в делах проявил много рвения  и  ума,  но  все  же  не  мог
добиться постановки "Дельца". Он сообщал в Верховню  театральные  новости.
Гоштейну  удавалось  делать  полные  сборы  в  его  театре   -   благодаря
"вековечным  "Мушкетерам".  Из  всех  театров  на  Бульварах   только   он
ухитряется в настоящее время выколачивать  деньги.  Успех  имел  еще  один
театр, который ставил маленькую пьесу, нападавшую на Республику. Лоран-Жан
находил,  что  эта  пьеса  -   большая   низость.   "Целый   год   терпеть
правительство, которое ты ненавидишь, каждый день кланяться  ему,  платить
ему, как дурак, и воображать, что твоя честь спасена, если ты  по  вечерам
будешь помаленьку высмеивать его, - это полная потеря смелости". Лоран-Жан
торопил Бальзака, просил поскорее  прислать  ему  шедевр:  "Не  хочу  тебя
упрекать, но вот уже полгода как Франция овдовела, утратив своего гения, и
я не вижу, чтобы ты готовил что-то великое... Твой лакей Лоран-Жан".