Да, я уже больше не жду для себя ничего  хорошего...  Есть  люди,  которые
словно созданы для того, чтобы знать в жизни  только  горести,  тогда  как
другим все улыбается. Но я смиряюсь. Благодарю вас, благодарю Господа Бога
за все счастье, которое вы мне подарили".

   Ах, если  бы  Бальзак  мог  достигнуть  в  театре  того  же,  что  и  в
литературе, он был бы спасен и богат. Но как работать  среди  беспорядков?
"Скоро  произойдет  сражение,  и  Республика  проиграет  его".   А   тогда
поднимутся все ценные бумаги. Вот если б Жоржи (Георг Мнишек) доверил  ему
100000 франков! Сейчас на 27000 франков можно было бы купить столько акций
Северных  железных  дорог,  сколько  раньше  на  120000!   Контрреволюция,
несомненно, победит: "Мы не только на вулкане, мы в самом жерле  вулкана".
Когда Бальзак писал эти  строки,  он  слышал,  как  на  улице  толпа  пела
"Марсельезу".
   Хотя у Бальзака расстроилось зрение (у него двоилось в глазах, и Наккар
опасался паралича зрительного нерва), драма "Мачеха" двигалась вперед.  Он
надеялся прочесть пьесу актерам 9 апреля. "Мы сыграем ее 29 апреля... Если
мне повезет в театре,  все  спасено.  Я  стану  Скрибом  в  драме  и  буду
зарабатывать по сто тысяч франков в год". Но как писать в такой атмосфере?
Баронесса  Ротшильд,  барометр  политического  давления,  полна  "мрачного
спокойствия, предшествующего буре". Бальзак думал,  что  после  выборов  в
Национальное собрание вспыхнет гражданская война. Однако он не снял своего
имени из списка выдвинутых кандидатов в депутаты - раз объявлена  лотерея,
он не мог оказаться безучастным свидетелем и не взять билеты. Он оставался
пессимистом. Может быть, через полтора  месяца  в  Европе  не  уцелеет  ни
одного трона. "И знаете ли, не следует обольщаться.  Король  был  символом
собственности.  Боюсь,  что   через   некоторое   время   нападут   и   на
собственность..." Это уж было  бы  концом  всего.  Пусть  госпожа  Ганская
хорошенько запомнит, что даже в России собственность окажется под угрозой.
Если придется бежать с Украины, Еву ждет убежище в Париже, так  как  через
три месяца Париж будет самым надежным городом в мире.  Мятеж  породит  там
диктатуру.
   Девятого апреля он прочел два акта "Мачехи" Мари Дорваль и Гоштейну,  и
они, казалось, были восхищены. Шестнадцатого апреля,  хотя  глаза  у  него
болели, он прочел третий акт. Директор Ипполит Гоштейн, состоявший в связи
с актрисой Маргаритой Лакресоньер, умолял Бальзака  дать  ей  роль.  Какие
интриги! Какие неприятности! "Писать для театра, знаете ли, -  это  значит
согласиться вести безумную жизнь". И подумать  только,  у  него  в  работе
шесть пьес! "Но в театре я заработаю необходимые мне  пятьсот  -  шестьсот
тысяч франков, или же я сдохну!" Кстати сказать, совершая эти  Геркулесовы
подвиги, он учится драматургическому ремеслу, и вскоре ему  будет  так  же
легко писать пьесы, как и романы. Что касается  политики,  в  Париже,  гул
стоит от всяческих  слухов.  Дураки  карлисты  вообразили,  будто  "старая
англичанка" госпожа Ламартин, "дочь купца, торговавшего сыром", посадит на
престол Генриха V. "Можно лопнуть от смеха". А впрочем, как знать!  Всякое
бывает. Тогда Бальзак станет по меньшей мере префектом  Эндры-и-Луары  или
же директором департамента изящных  искусств  или  же  получит  патент  на
табачную лавочку.
   А пока что Париж остается угрюмым; на Елисейских Полях теперь проезжает
пятьдесят экипажей вместо десяти тысяч, дефилировавших там в прошлом году.
Правительство затыкало рот прессе. "Нам дана  свобода  умирать  с  голоду,
равенство в нищете, братство в трущобах". По бульвару проходили  процессии
землекопов.  Девятнадцатого  апреля,  как  раз  перед  выборами,   Бальзак
поместил  в  газете  "Конститюсьонель"  письмо,  в  котором   ратовал   за
устойчивую власть.

   "Начиная с 1789 года и до 1848 года Франция, или, если  угодно,  Париж,
каждые пятнадцать лет меняли характер своего  правительства.  Не  пора  ли
ради  чести  нашей  страны  найти,  создать  прочную  форму   государства,
господство длительной власти для  того,  чтобы  наше  благоденствие,  наша
торговля, наши искусства, дающие жизнь торговле,  кредит,  слава  -  одним
словом, все достояние Франции не ставилось бы периодически под вопрос?  По
правде  сказать,  наша  история  за  последние  шестьдесят  лет  могла  бы
объяснить историческую проблему исчезновения тридцати Парижей, от  которых
остались лишь обломки в нескольких точках земного  шара,  где  их  откроют
путешественники  и  украсят  свои  музеи   памятниками   прежних   времен,
породивших нынешний Париж.
   Да будет новая  Республика  могущественной  и  мудрой,  ибо  нам  нужно
правительство,   которое   подпишет   договор   на   более   долгий   срок
существования, чем пятнадцать или восемнадцать лет, да и то по воле второй
договаривающейся стороны!  Вот  мое  пожелание,  равносильное  исповеданию
веры..."

   Двадцать третьего апреля Франция голосовала.  Бальзак  получил  десятка
два голосов, не больше! А за Ламартина голосовало (в одном только  Париже)
259800 человек. Откровенно говоря, вполне естественно,  что  монархические
убеждения Бальзака не принесли ему голосов избирателей. Хотя в  результате
выборов  прошли  "умеренные",  будущее  в   глазах   Бальзака   оставалось
тревожным. Париж, как он полагал, не  примет  того  состава  Национального
собрания, который ему посылала провинция. Больше чем когда бы то  ни  было