пари, заключенное с бабушкой, добившись  благосклонности  одной  из  самых
хорошеньких  женщин  Парижа,  имя  которой  госпожа  Саламбье  необдуманно
назвала, будучи уверена, что тут  уж  она  никак  не  проиграет  ста  экю,
служивших ставкой в споре. Однако  Оноре  выиграл,  выиграл,  несмотря  на
вечно растрепанные волосы и большой рот с уже выщербленными зубами: пылкое
красноречие, красивые глаза, в которых сверкал ум, а быть может,  также  и
молодость принесли ему победу.  Бабуля  отнюдь  не  была  ханжой,  и  надо
признаться, что в этом "небесном семействе"  играли  в  довольно  странные
игры.



IV. УЧЕНИЧЕСКИЕ ГОДЫ ГЕНИЯ

   Как и Мольер,  он хотел сначала
   сделаться глубоким философом, а уж
   потом писать комедии.
   Бальзак

   Тысяча восемьсот  девятнадцатый  год  внес  большие  перемены  в  жизнь
семейства Бальзаков. Граф  Дежан,  начальник  Бернара-Франсуа,  неожиданно
предложил своему подчиненному, которому исполнилось  семьдесят  три  года,
подать в отставку.  Старик  терял  внушительное  жалованье  -  семь  тысяч
восемьсот  франков  в  год;  и,  несмотря  на  все  его  попытки  добиться
увеличения пенсии, на просьбу принять во внимание  его  прежнюю  службу  в
качестве секретаря  Королевского  совета,  размер  годового  пенсиона  был
определен ему всего лишь в тысячу шестьсот девяносто пять франков. К  этой
скромной сумме прибавлялись только доходы госпожи Бальзак (дом  в  Париже,
ферма  неподалеку   от   Тура),   небольшие   сбережения,   помещенные   в
государственные бумаги, да пресловутая тонтина Лафаржа. В связи с тонтиной
вставал вопрос о долголетии, и тут уж Бернар-Франсуа никого не боялся.  Он
знал сотню способов  продлить  жизнь  и  не  раз  вспоминал  о  венецианце
Корнаро, который к сорока годам подорвал свое здоровье, но  тем  не  менее
умер столетним  старцем;  он  говорил  на  эту  тему  с  утра  до  вечера,
посмеиваясь над другими  участниками  тонтины,  которые  умирали  один  за
другим: Бернар-Франсуа именовал их "дезертирами".
   Итак, будущее сулило чудесное обогащение,  но  пока  что  доходы  семьи
сильно уменьшились и продолжать жизнь зажиточных буржуа  в  квартале  Марэ
стало невозможно. У Бальзаков были свои представления о достоинстве, и они
не желали ронять себя в глазах соседей. Уж лучше поселиться где-нибудь  за
пределами Парижа. Жилье, провизия, слуги - все там будет  не  так  дорого.
Двоюродный брат госпожи Бальзак, Клод-Антуан Саламбье,  согласился  купить
дом в Вильпаризи, на дороге в Мо, и сдавать его внаем своим родственникам.
Селение это, расположенное на полпути  между  Парижем  и  Мо,  насчитывало
пятьсот жителей; беленные известью дома  без  украшений  вытянулись  вдоль
главной улицы, которая была частью шоссе Париж  -  Мец.  Отсюда  в  разных
направлениях уходили дилижансы.  Поэтому  в  селении  насчитывалось  шесть
постоялых дворов, там останавливались пешеходы и верховые,  большую  часть
постояльцев составляли обычно возчики, коммивояжеры и торговцы. На главной
улице постоянно слышался стук колес, крики форейторов,  возгласы  бродячих
комедиантов, выступавших с дрессированными животными. Почтальон  доставлял
корреспонденцию из соседнего городка Клэ.
   В числе местных именитых жителей были: граф д'Орвилье, весьма  скромный
"замок" которого стоял против дома Бальзаков; Габриэль де Берни с семьей -
парижане,  приезжавшие  сюда  только  на  лето,  и  какой-то  полковник  в
отставке. Двухэтажный дом Бальзаков имел пять окон по фасаду и увенчивался
мансардой; в саду так густо разрослись кусты, что за ними  не  видно  было
плодовых деревьев  и  огорода.  На  втором  этаже  были  три  отапливаемые
комнаты, где жили  госпожа  Саламбье,  госпожа  Бальзак  и  Лора.  Ветеран
тонтины Лафаржа, железный человек, довольствовался комнатой без камина,  и
дети побаивались  "сквознячка  из-под  папиной  двери".  Лоранса  спала  в
кабинете, расположенном рядом с комнатой Лоры. Когда Оноре приезжал домой,
его помещали в мансарде. В доме были две  служанки  -  глуховатая  соседка
Мари-Франсуаза Пелетье, которую все называли "мамашей  Комен",  и  кухарка
Луиза Лорет, вскоре вышедшая замуж за садовника Пьера-Луи Бруэта.
   Обитатели селения радушно встретили это живописное семейство, где,  как
пишет Мари-Жанна Дюри, "каждый был достаточно умен,  образован,  говорлив,
недурно писал, но при этом отличался обидчивостью  и  раздражительностью".
Бернар-Франсуа  все  еще  одевался  по  моде  времен  Директории,  обладал
завидным здоровьем, ужинал в пять часов вечера, причем меню  его  состояло
главным образом из фруктов (один из пресловутых рецептов  долголетия!),  а
спать ложился с курами. Его комнату украшал книжный шкаф, ключ от которого
он всегда носил при себе; выйдя на  пенсию,  старик  целыми  днями  читал.
Тацит и Вольтер помогали ему спокойно переносить нервные припадки  супруги
и обидные замечания тещи -  она  называла  зятя  "несносным  хвастуном"  и
завидовала   его   бодрости.   "Хорошее   расположение    духа    изменяло
Бернару-Франсуа только в тех случаях, когда, несмотря на  выработанный  им
режим, его теории долголетия оказывались  слегка  поколебленными.  Если  у
него разрушался зуб, этот прискорбный случай сильно огорчал его и повергал
в  уныние",  -  пишет  в  своей  книге  Мари-Жанна  Дюри.  Но  он   быстро