разводить в Жарди тропические растения. Он намеревался посадить в теплицах
сто тысяч саженцев ананасов. Ананасы продавались  тогда  в  Париже  по  20
франков, ну что ж, он будет отдавать свои ананасы по 5  франков,  то  есть
получать на каждом урожае доход в 500000  франков.  Расходы  на  рамы  для
теплиц,  на  уголь,  на   обработку   земли   составят   100000   франков.
Следовательно, чистого дохода за год -  400000  франков.  И  ни  малейшего
риска! Верное дело!
   Вместе с Теофилем Готье он искал на бульваре Монмартр лавку для продажи
своих будущих ананасов. Помещение нужно будет выкрасить в черный цвет,  по
черному пустить золотую сетку, а на вывеске  огромными  буквами  написать:
"Ананасы из Жарди".

   "В воображении Бальзака, - писал Теофиль Готье, -  сто  тысяч  ананасов
уже  вздымали  под  огромными  хрустальными  сводами  зеленые  султаны  из
зубчатых листьев над крупными золотыми конусами с  квадратными  наростами;
он их  видел,  он  наслаждался  тепличной  жарой,  он  вдыхал  тропические
ароматы, жадно раздувал ноздри и, когда, возвратившись домой, стоял у окна
и смотрел, как бесшумно падает  снег  на  голые  склоны  Жарди,  с  трудом
расставался со своей иллюзией..."

   Первым жилищем, построенным в Жарди, был крестьянский домик прежних его
владельцев, он стоял в той же ограде, что и шале Бальзака,  в  шестидесяти
футах от него. В домике  поселилась  графиня  Висконти  со  своей  семьей.
Бальзак поставил там  самую  лучшую  свою  мебель  и  часть  библиотеки  -
разумная предосторожность на случай возможной описи  имущества.  А  в  его
коттедже,  кроме  кровати,  стула,  рабочего  стола,   не   было   никакой
обстановки. На голых стенах  он  написал  углем:  "Здесь  -  облицовка  из
паросского мрамора. Здесь - резная панель из кедра.  Здесь  -  роспись  на
потолке кисти Эжена Делакруа. Здесь - обюссоновский гобелен. Здесь - камин
из полированного мрамора. Здесь - двери по трианонскому образцу.  Здесь  -
мозаичный паркет из самых  редкостных  пород  тропических  деревьев..."  -
рассказывает Леон Гозлан.  На  полках  были  расставлены  переплетенные  в
отдельные тома рукописи и корректурные оттиски  произведений  Бальзака  во
всех стадиях - от первой корректуры до окончательно выправленного  текста.
Около этих томов Готье заметил мрачного вида книжицу в  черном  переплете.
"Возьмите ее, - сказал Бальзак, - это  неизданные  произведения,  имеющие,
однако, некоторую  ценность".  На  титульном  листе  значилось:  "Грустные
расчеты" - там были собраны списки  векселей  с  указанием  сроков  уплаты
процентов и всей суммы долга, счета  поставщиков,  перечень  долгов.  Этот
"сборник", стоявший рядом с "Озорными рассказами", "отнюдь не  являлся  их
продолжением", как, смеясь, пояснил Бальзак.
   Да,  он   по-прежнему   смеялся,   он   не   утратил   своей   "могучей
жизнерадостности". Все счета из "грустного сборника" скоро будут  оплачены
- он примется писать пьесы для театра. Правда,  драматургия  не  была  его
призванием:  бальзаковский  гений  меньше  блистал  в  диалогах,   чем   в
описаниях, в анализе характеров или в широких  исторических  картинах.  Но
ведь пьеса, имеющая успех,  приносила  автору  сто  и  даже  двести  тысяч
франков, то есть в десять раз больше, чем роман, и он,  Бальзак,  конечно,
быстро научится ремеслу драматурга, как научился он мастерству  романиста.
К тому же в пьесах очень мало текста, писать их можно гораздо быстрее.  Он
живо состряпает три-четыре пьесы при содействии подручных и вместе  с  тем
будет продолжать свое главное творение.
   В запасе у него было множество драматических сюжетов. В тетради  "Мысли
и фрагменты" их перечню  была  посвящена  целая  страница.  Он  набрасывал
планы: например, "Оргон" - продолжение "Тартюфа" (первый акт  был  задуман
неплохо); набросок "Ричард Губчатое Сердце",  представлявший  собою  канву
многообещающей драмы из времен Консульства.  Необходимость  вынуждала  его
быстро осуществлять свои  замыслы,  он  решил  тотчас  же  написать  пьесу
"Старшая продавщица" - буржуазную трагедию, происходящую в  торговом  мире
квартала Марэ; Бальзак рассказал сюжет госпоже Ганской, у  которой  он  не
встретил одобрения, а потом - Жорж Санд, и  та  пришла  в  восторг;  пьеса
получила  название  "Школа  семейной  жизни".  Первоначальный  замысел   -
обольщение хозяина лавки старшей  продавщицей  и  ярость  его  возмущенной
родни  -  казался  Жорж  Санд  превосходным.  В  работе  все   изменилось.
Продавщица, которую Бальзак собирался изобразить неким  Тартюфом  в  юбке,
стала в пьесе чистой девушкой, "приказчицей с  нежным  сердцем",  искренне
полюбившей негоцианта, и Бальзаку пришла злосчастная идея  использовать  в
развязке пьесы историю, которую ему рассказал Меттерних: двое  разлученных
влюбленных сошли с ума  и  не  узнавали  друг  друга!  Буржуазная  комедия
заканчивалась плохой мелодрамой. А в первоначальном замысле  были  зачатки
бальзаковского театра.
   Бальзак пригласил в Жарди для совместной работы  над  "Школой  семейной
жизни" Шарля Лассайи, молодого, совершенно бездарного  писателя,  которого
он почему-то считал "подающим надежды". У Лассайи был,  по  словам  Алеви,
"огромный рост и огромный нос.  Вперед!  Шагом  марш!  Нос  предшествовал,
дурак за ним шествовал". Помощник ужаснулся, когда увидел, какими  темпами
работает его наниматель. В час ночи  слуга  в  ливрее  будил  его:  "Барин
просит вас встать". Потом Лассайи вели в столовую  подкрепиться,  на  стол
подавали отбивные  котлеты,  шпинат,  очень  крепкий  черный  кофе.  Затем
являлся Бальзак в монашеской сутане и уводил его в  другую  комнату.  "Ну,