чтобы избавиться от их общества, писатель вновь переехал на улицу Кассини,
в квартиру, которую освободил  Сандо.  Там  23  апреля  он  был  задержан:
Бальзаку уже давно  угрожало  тюремное  заключение,  которому  его  решили
подвергнуть "бакалейщики" из национальной гвардии и "этот подлый  дантист,
который соединяет свое свирепое ремесло с ужасными обязанностями  старшего
сержанта",  за  то,  что  писатель  отказывался   выполнять   "свой   долг
солдата-гражданина". Бальзак  был  доставлен  на  набережную  Бернарден  в
особняк Базанкур,  превращенный  в  арестный  дом  парижской  национальной
гвардии. Сначала он был вне себя от гнева, и не без основания. Как? С ним,
Бальзаком, которого отличал  сам  австрийский  канцлер  фон  Меттерних,  с
писателем, которого читают во всем  мире,  во  Франции  обращаются  как  с
преступником - и все это по милости генерального штаба лавочников?! Тюрьма
показалась ему ужасной: скученность, грязь. Но потом  он  довольно  быстро
оценил живописность своего положения. Он добился свечей, отдельной камеры,
"откуда был виден клочок голубого неба", стола, стула, кресла  и  принялся
за правку корректуры "Лилии долины". Достаточно  ему  было  погрузиться  в
свои мысли, отгородиться  от  окружающей  действительности,  приняться  за
работу, и он уже больше не страдал.
   Верде, вызванный  писателем  в  арестный  дом,  принес  немного  денег.
Бальзак оставил его обедать вместе с редактором газеты "Котидьен". Трапеза
прошла очень весело. На следующий день Верде по просьбе Бальзака привел  с
собою Сандо, Реньо,  Гюстава  Планша,  Альфонса  Карра.  Теперь  в  камере
Бальзака было полным-полно снеди; поклонницы присылали розы.  "An  unknown
friend" [неведомый друг (англ.)] передал через привратника белокурую прядь
волос, продетую в золотое  кольцо.  Бальзак  писал  "таинственной"  Луизе:
"Ваши цветы благоухают у меня в темнице;  не  могу  даже  выразить,  какую
радость, они мне доставляют!"  Впоследствии  золотых  дел  мастер  Лекуэнт
изготовил из драгоценностей, полученных необычным узником, седьмую  трость
Бальзака. Обеды писателю приносили от Шеве и Вефура; платил за них  Верде.
Бальзак пробыл в заключении три дня и потратил за это время 575 франков.
   Тяжба с Бюлозом из-за "Лилии долины" все еще не  была  окончена.  "Надо
ждать решения еще неделю, если только разбор дела опять не будет  отложен.
С новым изданием "Озорных рассказов" также пока ничего не  выходит;  акции
"Кроник де Пари" продаются туго. Таким образом, трудности мои  возрастают.
Два месяца я занимаюсь делами и почти ничего не  пишу;  целых  два  месяца
потеряны, иначе говоря, "курица, несущая золотые яйца", вышла из строя.  Я
не только совершенно  обескуражен,  я  истощил  свое  воображение,  и  оно
требует отдыха". Это было самым  серьезным.  Великолепный  мозг  Бальзака,
единственный капитал, которым он владел, отказывался  ему  служить.  Самое
большее, на что был в ту пору способен писатель, - это  читать  корректуры
"Лилии долины".  Бетюн,  ведавший  делами  "Кроник",  бил  тревогу.  Новых
подписчиков не прибавлялось, а  прежние  не  возобновляли  свою  подписку.
"Газета "Кроник де Пари" - дело обреченное, безнадежное".

   Бальзак - госпоже Ганской. 16 мая 1836 года:
   "За  последние  три  дня  во  мне  произошла  очень  большая  перемена.
Честолюбивые устремления исчезли. Я больше не хочу  добиваться  влияния  с
помощью палаты депутатов или журналистики. Отныне  все  мои  усилия  будут
направлены на то, чтобы избавиться от "Кроник де Пари". К такому решению я
пришел, побывав на двух заседаниях палаты  депутатов.  Глупость  ораторов,
бессмысленность дебатов, почти полная невозможность одержать триумф  среди
столь жалкого сборища посредственностей вынуждают меня отказаться от мысли
иметь дело с этой говорильней иначе как в качестве министра.  Итак,  через
два года я попробую пушечными выстрелами открыть себе  двери  в  Академию,
ибо академики могут стать пэрами; я постараюсь скопить достаточно  большое
состояние, чтобы попасть в верхнюю палату и прийти к власти,  опираясь  на
власть".

   Все это было превосходно для Бальзака,  оседлавшего  новую  химеру,  но
отнюдь не для акционеров и кредиторов "Кроник де Пари". Сотрудники  газеты
донимали его просьбами о деньгах. Даккет угрожал, сделать его банкротом, и
Бальзак вздыхал: "Жизнь слишком тягостна;  она  не  приносит  мне  никакой
радости". Редкое признание в устах человека,  настроение  у  которого  так
быстро поднималось. Правда, в эти дни судьба позволила ему  взять  реванш.
Процесс, связанный с романом "Лилия долины", кончился неудачно для Бюлоза.
Вынесенное решение осуждало  журнал  "Ревю  де  Пари",  который  незаконно
воспользовался корректурами, не снабженными авторской пометкой "к печати".
Бальзак был очищен от преследовавшей его  клеветы,  он  получил  множество
поздравительных писем. Шум, связанный с процессом,  послужил  превосходной
рекламой  для  книги.  Верде  за  два  часа  продал  1800  экземпляров  из
выпущенных им 2000 экземпляров.
   Двенадцатого июня -  новая  неожиданность.  Госпожа  Беше,  которой  не
терпелось сменить книжную  лавку  на  счастливый  семейный  очаг,  вручила
писателю через судебного  пристава  предписание,  обязывавшее  Бальзака  в
двадцать четыре дня представить два тома для "Этюдов о нравах"; за  каждый
просроченный день ему угрожал штраф в размере пятидесяти франков. Это была
катастрофа, но вместе с тем  и  удача,  ибо  свирепость  вдовы  Беше  была
великолепным предлогом для того, чтобы  бежать  из  Парижа,  от  Бетюна  и
"Кроник де Пари", уехать в Саше и "там, в долине реки  Эндр,  написать  за
двадцать дней два тома для этой особы и таким образом избавиться от нее...