принадлежавших ему акций газеты "Кроник", сохранив при этом в своих  руках
контрольный пакет; кроме того, он рассчитывал  получить  3000  франков  за
новое издание "Озорных рассказов" и еще 24000 франков в тот день, когда он
наконец освободится от кабальных обязательств перед госпожой Беше,  вручив
ей последний том "Этюдов о нравах"; таким образом, ему предстояло получить
43000 франков в Банке химер), Бальзак признавал, что, хотя теоретически он
был настоящим богачом, практически ему никак не удавалось сводить концы  с
концами и он не мог выкупить из ломбарда столовое серебро.

   "Я должен заплатить 3000 франков, а у меня  их  нет.  31-го  мне  нужно
иметь 8400 франков. До сих пор, чтобы с честью  выходить  из  положения  и
расплачиваться со всеми, я пускал в ход последние свои ресурсы, но  теперь
они исчерпаны. Я - как Наполеон во время битвы при  Маренго.  Надо,  чтобы
подоспел Дезэ, чтобы Келерманн бросился в атаку, и все  разрешится.  Люди,
которые собираются приобрести шестнадцать акций "Кроник" за 16000 франков,
должны у меня обедать. Вы сами знаете, что дают в долг и  доверяют  только
богатым. В  моем  доме  все  дышит  роскошью,  довольством,  благополучием
преуспевающего художника. Если на столе будет  серебряная  посуда,  взятая
напрокат, все пойдет прахом; ведь посредником выступает живописец, человек
лукавый и проницательный, с острым взглядом, как у Анри  Монье;  он  сразу
обнаружит  все  изъяны,  все  уязвимые  места,  почует,  что  тут   пахнет
ломбардом, который ему известен лучше, чем  всякому  другому.  И  тогда  -
прощай выгодная сделка!.. В Париже я ни у кого  не  могу  попросить  денег
взаймы, ибо  меня  считают  богачом,  это  подорвет  мой  престиж,  и  все
погибнет. Мне все так легко удалось с  "Кроник  де  Пари"  потому,  что  я
пользуюсь широким кредитом. Я мог держаться независимо,  чувствовать  себя
хозяином положения. А теперь пришпорьте свое  воображение  и  представьте,
что ко всему еще я нахожусь в непрестанном горении, что душу  мою  сжигает
пламень, и скажите сами - разве это не драма?  А  мне  надо  быть  великим
финансистом,  человеком  хладнокровным,  мудрым,  осмотрительным,  надо!..
Больше я ничего не прибавлю;  но  вчера  один  из  моих  друзей  с  полным
основанием заметил: "Когда будут  воздвигать  вам  памятник,  надо  статую
отлить из бронзы, это лучше всего покажет, какой вы человек!"

   И в самом деле, только "человек,  отлитый  из  бронзы",  мог  выдержать
такую напряженную работу и такие волнения. К несчастью, новеллы  и  статьи
для "Кроник де Пари"  поглощали  все  время  Бальзака,  и  он  не  успевал
ничего-делать ни для Верде, ни для госпожи Беше. Она была вне  себя;  ведь
наша вдова собиралась вторично выйти  замуж,  "покинуть  книгоиздательское
дело ради семейного счастья" и  стать  госпожой  Жакийа;  вот  почему  она
хотела поскорее покончить все дела с Бальзаком. В свое время она  проявила
неосторожность и уплатила ему  деньги  вперед.  Но  кто,  будучи  "главным
редактором" газеты, которая оценивается в 90000 франков, станет  трудиться
над романом, чтобы получить жалкие 500 франков? Увы! Даже  его  компаньоны
по "Кроник" пали духом. Даккет в мае продал свои акции, на них не  нашлось
других покупателей, кроме Бальзака и Верде, причем  уплатили  они  главным
образом векселями. Судебная тяжба из-за "Лилии долины" требовала  расходов
на судебные издержки. Где  взять  деньги?  Надо  надеяться,  что  банкиры,
ослепленные  роскошным  обедом,  принесут  16000  франков   в   обмен   на
шестнадцать  акций.  Обед  и  впрямь  был  царским,  но   банк   почему-то
заупрямился.

   Бальзак - госпоже Ганской, 20 марта 1836 года:
   "Никогда еще я не чувствовал себя столь одиноким,  никогда  еще  я  так
ясно не сознавал, что трудам моим не  будет  конца.  Здоровье  мое  сильно
пошатнулось, я уже не надеюсь вновь обрести тот моложавый вид,  которым  я
имел слабость гордиться. Словом, теперь все ясно. Раз уж  человек  в  моем
возрасте не успел вкусить полное счастье без всяких оговорок, то если даже
когда-нибудь в будущем ему представится возможность омочить  губы  в  чаше
блаженства, натура этому воспротивится! Седые волосы вряд ли приблизят час
радости Как видно,  жизнь  сыграла  со  мной  весьма  горькую  шутку.  Мои
честолюбивые замыслы рушатся один за другим.  Политическая  власть?  Какая
малость! Природа создала меня для любви и нежности, а по воле  судьбы  мне
приходится  только  описывать  свои  желания,   вместо   того   чтобы   их
удовлетворять".

   Да, все надежды Бальзака рассеивались одна  за  другой.  Разве  мог  он
по-прежнему мечтать о близком триумфе, когда все вокруг него  разбегались,
точно крысы с тонущего корабля? После Даккета из газеты ушли  оба  молодых
секретаря. Бальзак  теперь  совсем  один,  он  не  знает,  за  что  раньше
приняться. Все блестящие планы рухнули: газета  "Кроник  де  Пари",  новое
издание  "Озорных  рассказов",  обводный  канал  на  Луаре.  Химеры,   эти
капризные и  свирепые  чудовища,  расправляли  свои  крылья.  Один  только
славный доктор Наккар сохранял мужество и ссужал Бальзаку небольшие суммы,
которые  позволяли  писателю  хотя  бы  не   голодать.   Врача   тревожило
самочувствие  его  друга  и  пациента;  постоянные  заботы  и  недосыпание
подтачивали здоровье "милого Оноре", терзали его разум, портили  характер.
"В отчаяние я не впал, но сильно удручен, и это сводит меня с ума".
   Супруги  Шенбург,  австрийские  друзья  госпожи  Ганской,  на  редкость
некстати поселили в доме Бальзака на улице Батай одного из своих  сыновей;