старообразных, носатых, кривляющихся физиономий".
   Таков главный персонаж повести - красивый,  как  Адонис,  и  загадочный
Анри де Марсе, побочный сын лорда Дэдли, один из Тринадцати. "Для  женщины
увидеть его значило потерять голову". Но свежий цвет лица и ясные глаза де
Марсе - только  обманчивая  личина,  он  уже  не  верит  ни  мужчинам,  ни
женщинам, не верит ни в Бога, ни в черта. И вот, прогуливаясь  по  террасе
Фельянов,  Анри  встречает  девушку  необычайной  красоты,  они   страстно
влюбляются друг в друга. Хотя Пакиту Вальдес, златоокую  девушку,  ревниво
стерегут, ему удается проникнуть в ее  жилище.  В  белом  будуаре,  словно
созданном для любви, в  обстановке  неслыханной  роскоши,  она  становится
любовницей де Марсе. Он обнаруживает, что она девственна и  вместе  с  тем
уже достаточно опытна. Паките ведомо наслаждение, ибо она  любит  женщину,
ту, что поручила стеречь ее мулату, готовому на  все,  даже  на  убийство,
женщина эта - маркиза де Сан-Реаль, она также дочь лорда Дэдли  и  сводная
сестра Анри де Марсе. Пакита обернулась  в  саду  Тюильри,  чтобы  получше
разглядеть молодого человека именно потому, что ее  поразило  удивительное
сходство между ним и маркизой. Отныне  она  будет  любить  одно  и  то  же
существо в двух лицах - в  облике  мужчины  и  женщины.  Это  подготовляет
свирепую и несколько экстравагантную развязку: в ту  самую  минуту,  когда
Анри де Марсе, один из Тринадцати,  узнав,  что  златоокая  девушка  любит
маркизу, врывается с помощью своих  друзей  в  ее  дом,  чтобы  отомстить,
маркиза кромсает кинжалом тело изменницы. Брат и сестра оказались с  глазу
на глаз в залитой кровью комнате. Маркиза уйдет в монастырь;  Анри  станет
любовником Дельфины де Нусинген.
   Такова, писал Гуго фон  Гофмансталь,  "эта  великолепная,  незабываемая
история, где сладострастие рождается из  тайны,  где  во  время  бессонной
парижской  ночи  Восток  раскрывает   свои   тяжелые   веки,   необычайные
приключения переплетаются с действительностью...  и  настоящее  освещается
таким  ярким  светом  факела,  что  начинает  походить  на   ослепительные
сновидения стародавних времен... Ее начало могло  бы  принадлежать  Данте,
конец словно взят из "Тысячи и одной ночи", а вся она могла  выйти  только
из-под пера того, кем написана".  Вот  мнение  поэта.  По  правде  говоря,
излишества в описаниях роскоши и выспренность  стиля  несколько  шокируют.
Однако следует помнить мудрую фразу Латуша: "Оставьте темное пятнышко  под
левой грудью вашей возлюбленной, - ведь это же родинка".
   Тема произведения, несмотря на всю занимательность  сюжета,  привела  в
ужас госпожу Ганскую; Зюльма Карро  также  в  негодовании  отвернулась.  А
между  тем  Бальзак  был  не  первым  романистом,  проявившим  интерес   к
лесбийской любви. Он был знаком с эротической литературой XVIII  столетия,
и "Монахиня" Дидро открыла ему глаза на неистовые проявления этой страсти.
В книге Латуша "Фраголетта" говорилось о двусмысленной дружбе  между  леди
Гамильтон и неаполитанской королевой Марией-Каролиной. Сам Бальзак писал в
"Физиологии  брака":  "Юная  девушка,  быть  может,  сохранит  в  пансионе
девственность, но отнюдь не целомудрие", и он описывал там "первые  утехи,
робкие проявления сладострастия, видимость блаженства".  В  тетради,  куда
писатель вносил свои планы, упоминается произведение  "Любовь  в  гареме":
"Одна из наложниц любит другую, она изо всех сил старается уберечь  ее  от
внимания властелина". Кроме того, Бальзак был наслышан о нежных отношениях
между Жорж Санд и Мари Дорваль. Об этом  много  толковали  в  столице.  Он
поселил у себя на улице Кассини Жюля Сандо, "который обожал первую из этих
женщин и взял себе в любовницы вторую" после разрыва  с  Жорж  Санд,  "ибо
вновь обретал этим дивное благоухание минувших дней", как выразился  Арсен
Уссэ. К тому же Бальзак был близким другом доктора Эмиля Реньо, одного  из
прототипов Ораса Бьяншона и наперсника четы Сандо-Санд.  В  послесловии  к
"Златоокой девушке" Бальзак намекнул, что он имел  в  виду  Мари  Дорваль,
сказав: "Если кого-нибудь интересует Златоокая девушка, он  может  увидеть
ее после того, как упал  занавес,  -  так  актриса,  желая  получить  свой
недолговечный венок, поднимается  в  полном  здравии,  хотя  на  глазах  у
публики была заколота кинжалом".
   Однако не только этот недавний пример подсказал Бальзаку выбор  сюжета.
Человек, желающий описать все стороны современного ему общества, не  может
пренебречь его, так сказать, изнанкой. Привязанность Вотрена  к  Эжену  де
Растиньяку напоминает страсть,  которую  маркиза  де  Сан-Реаль  питает  к
Паките  Вальдес.  "Дело  в  том,  что  я  люблю  вас!"  -  говорит  Вотрен
Растиньяку; создатель образа Вотрена,  Бальзак,  придавал  мужской  дружбе
почти мистическое значение. Хорошо  его  знавший  Теофиль  Готье  записал:
"Бальзак мечтал о героической и  преданной  дружбе,  о  том,  чтобы  душа,
мужество, ум двух людей слились в единую  волю".  Дружба  между  Пьером  и
Джафьером (персонажи из пьесы "Спасенная Венеция"  английского  драматурга
Отвея), заговорщиками, готовыми отдать  жизнь  один  за  другого,  глубоко
поразила его, и он несколько раз вспоминает о ней в  своих  произведениях;
Вотрен говорит Растиньяку: "Пьер и Джафьер - вот моя страсть".
   "История Тринадцати" - это история такого слияния воли нескольких людей
(между которыми не существует никакого  чувственного  тяготения).  Бальзак
был просто одержим подобной идеей, и позднее он  создаст  тайное  общество
"Красный  конь";  его  члены  должны  были   при   любых   обстоятельствах
поддерживать  друг  друга,  немедленно  откликаться   на   всякий   призыв
"конюшни", захватить "ключевые позиции"  в  книгоиздательствах,  прессе  и
театре. Теофиль Готье, Леон Гозлан, Гранье де Кассаньяк, Альфонс Карр, Луи
Денуайе, Жан-Туссен Мерль войдут в число "коней",  которых  Бальзак  будет