точно  пауки  в  банке",  и  что  никто  не  требует  отчета  от  негодяя,
добившегося успеха. "Меня не спросят: "Кто  ты  такой?"  Я  буду  господин
Четыре Миллиона". Бальзак восхищается Ветреном:  "Великое  преступление  -
это порой почти поэма". Однако, как и Растиньяком,  им  владеют  серьезные
сомнения. Если  свет  подобен  джунглям,  то  нужны  законы,  государство,
религия, семья.
   Тема отцовской любви затрагивает в душе Бальзака самые чувствительные и
сокровенные струны. В случае с Горио речь идет об отцовстве по крови. "Моя
жизнь в дочерях, - говорит он. -  Если  им  хорошо,  если  они  счастливы,
нарядно одеты, ходят по коврам, то не все ли равно, из  какого  сукна  мое
платье и где я сплю? Им тепло, тогда и мне не холодно, им весело, тогда  и
мне не скучно". Он смотрит на своих дочерей, как  Бог  на  сотворенный  им
мир: "Только я люблю моих дочерей больше, чем Господь Бог любит  мир,  ибо
мир не так прекрасен, как сам  Бог,  а  мои  дочери  прекраснее  меня".  В
творчестве Бальзака мы не раз встретимся со страстным желанием его  героев
жить более счастливой и наполненной жизнью, как бы перевоплощаясь при этом
в другого  человека.  Без  сомнения,  тема  эта  как-то  связана  с  темой
Прометеева созидания. К услугам писателя целый гарем,  где  живут  все  те
женщины, которыми он  не  мог  обладать;  через  созданных  персонажей  он
вкушает любовь, могущество и славу, подобно тому как Горио вкушал  счастье
через своих дочерей. Как и Горио, Бальзаку надо было сделать  выбор  между
созиданием и жизнью; он убивал себя ради собственных творений, как  бедный
старик - ради своих дочерей.
   Но из всех проблем, затронутых в  романе  "Отец  Горио",  автору  ближе
всего "годы ученичества" Растиньяка. "Настоящий писатель,  создавая  своих
героев, ведет их теми путями, которыми он и сам мог  бы  пойти  в  жизни".
Эжен де Растиньяк приехал в Париж  из  провинции,  веря  в  силу  семейных
привязанностей;  в  столице  он  повсюду  встречает  грязь  и  разложение,
дочерей, отрекающихся от отца, жен, глумящихся  над  мужьями,  жестоких  и
высокомерных любовников. "За то время, пока  он  находился  между  голубым
будуаром графини де Ресто и розовой гостиной госпожи де Босеан, Эжен успел
пройти трехлетний курс парижского права". Родственница Растиньяка, госпожа
де Босеан, гордая и страстная  женщина,  преподает  ему  первый  жизненный
урок: "Чем хладнокровнее вы будете рассчитывать, тем  дальше  вы  пойдете.
Наносите удары беспощадно, и  перед  вами  будут  трепетать.  Смотрите  на
мужчин и женщин, как на почтовых лошадей, гоните, не жалея, пусть мрут  на
каждой станции, и вы достигнете предела  в  осуществлении  своих  желаний.
Запомните, что в свете вы останетесь ничем, если у вас не  будет  женщины,
которая примет в вас участие. И вам необходимо найти такую,  чтобы  в  ней
сочетались красота, молодость, богатство. Если в вас  зародится  подлинное
чувство, спрячьте его, как драгоценность, чтобы никто не подозревал о  его
существовании, иначе вы погибли".
   Грозный Вотрен подтверждает слова виконтессы: "Бьюсь об  заклад:  стоит
вам сделать два шага в Париже, и вы сейчас же натолкнетесь на  дьявольские
махинации... Вот жизнь как она есть. Все это не лучше кухни - вони столько
же, а если хочешь что-нибудь состряпать, пачкай руки... Принципов  нет,  а
есть события; законов нет - есть обстоятельства; человек  высокого  полета
сам применяется к событиям и обстоятельствам, чтобы руководить ими".  Тот,
кто постиг две эти истины, видит, что перед  ним  открыт  путь  к  успеху,
неотделимый от презрения к людям. Растиньяк  проливает  на  могиле  папаши
Горио последнюю чистую юношескую слезу, а  затем,  "бросив  обществу  свой
вызов, он для начала отправился обедать к Дельфине Нусинген".
   Необычность этой книги, оправдывавшая победную песню,  которую  Бальзак
исполнил у Сюрвилей, и превратившая ее действительно в краеугольный камень
будущей эпопеи, заключалась в том, что в ней вновь появились уже  знакомые
читателю  персонажи.  Автору  и  прежде  случалось  заимствовать  имя  или
характер из своих предыдущих книг. Отныне этот прием возводится в систему.
У Бальзака будут свои врачи  (Бьяншон,  Деплен);  свои  сыщики  (Корантен,
Перад); свои адвокаты (Дервиль, Дерош); свои финансисты (Нусинген,  братья
Келлер); свои ростовщики (Гобсек,  Пальма,  Бидо,  по  прозвищу  Жигонне).
Госпожа де Ресто? Она уже знакома нам  по  "Гобсеку".  Растиньяк?  Он  уже
появлялся в "Шагреневой коже", правда, там он был  только  именем,  только
силуэтом; мы еще не раз встретимся с ним на  протяжении  его  карьеры,  он
изменится, и  это  придаст  нарисованной  Бальзаком  картине  развитие  во
времени. Вотрен будет позднее зловещей тенью нависать над судьбою  Люсьена
де Рюбампре, как он прежде нависал  над  судьбою  Растиньяка.  Госпожа  де
Босеан? В романе "Отец Горио" мы  присутствуем  при  ее  сердечной  драме,
объясняющей  события,  описанные  в   "Покинутой   женщине".   Вся   знать
(Листомэры,  Кергаруэты,  Мофриньезы,   Гранлье)   толпится   в   гостиных
виконтессы де Босеан. Отныне мир, созданный воображением  Бальзака,  будет
казаться ему более незыблемым, чем реальный мир, в котором  он  живет;  он
будет рассказывать новости о населяющих его людях, как рассказывают о тех,
кто и в самом деле живет на земле: "А теперь поговорим о вещах  серьезных.
За кого мы выдадим замуж  Евгению  Гранде?"  Или  позднее:  "Знаете,  ведь
Феликс де Ванденес женится на барышне из рода Гранвилей. Это  превосходная
партия".
   Сама  мысль  о  постоянном  возвращении   одних   и   тех   же   героев
представляется довольно  естественной.  Все  крупные  романисты  могли  бы
прибегнуть  к  такому  приему:  ведь  каждый  из  них  вынашивает  в  себе
определенное число персонажей,  которые  дороги  ему,  и,  выводя  их  под