какой-нибудь автор оказывал внимание третьестепенной актрисе. Высокомерная
примадонна язвительно жаловалась на посредственную игру  своей  партнерши.
Красавец Пьер Бокаж, которого она взвинтила, дерзко вел себя  с  Жюльеттой
на репетициях и, наконец, отказался от  роли  Гильберта.  Он  был  близким
другом Александра Дюма и вовсе не желал успеха Виктору Гюго, -  этих  двух
драматургов  романтической  школы  публика,  против   их   воли,   считала
соперниками. Стараниями Бокажа, Сент-Бева и даже Гареля  устные  отзывы  о
пьесе перед премьерой были плохими.  Говорили,  что  в  ней  полно  всяких
ужасов и преступлений, что на сцену в ней выведен палач,  а  главное,  что
Жюльетта Друэ играет отвратительно.
   Накануне премьеры директор театра сказал автору: "Мадемуазель  Жюльетта
просто невозможна. Мадемуазель Ида, любовница Дюма, знает  роль  и  готова
сыграть ее". Гюго был слишком влюблен и слишком справедлив для того, чтобы
уступить. Гарель, разозлившись, отказался в последнюю  минуту  выдать  ему
условленное количество билетов.  Дюма  рыцарски  отдал  "сопернику"  часть
своих мест. Спектакль начался в грозовой атмосфере. Два первых акта  сошли
благополучно, но в третьем публика освистала те сцены, в которых выступала
Жюльетта. Враждебность сотоварищей и зрительного зала привели ее  в  такое
смятение, что она оправдала все опасения и злостную критику. На  следующий
день Гюго под давлением Сент-Бева, своей жены и бывших "боевых  защитников
"Эрнани", не без грусти и гнева,  должен  был  согласиться  на  то,  чтобы
бедняжка Жюльетта под предлогом нездоровья (она действительно  заболела  и
слегла в постель) отказалась от роли.

   Гюго - Жюльетте:
   "Вы ни на одно мгновение не сбились  с  тона,  не  утратили  правдивых,
страстных, патетических интонаций; кто заявляет, что вас не  было  слышно,
просто не слушал; пусть себе говорят, что угодно. В финале вы были красивы
и трогательны, а в  начале  красивы  и  очаровательны.  Во  всем,  что  вы
говорили, вы ни на одно мгновение не теряли тонких оттенков, а  это  очень
трудно при передаче  страсти,  вы  с  достоинством  выдерживали  борьбу  с
королевой в сцене развязки, а там очень важно было устоять, - ведь это  не
борьба двух женщин, это Джен - против  Марии,  это  борьба  газели  против
пантеры.
   Будьте спокойны, когда-нибудь вам воздадут справедливость..."

   Жестокий прием, который публика оказала Жюльетте, доконал ее, бедняжку,
лишил и тех крох дарования, какие  у  нее  были.  "Я  больше  не  смею,  -
говорила она. - Эти люди отняли у меня веру в мои силы. Я больше  не  могу
репетировать, я парализована". То было печальное и несправедливое дело.



3. ГОД 1834-й

   Если двое любящих ссорятся, то потому,
   что им слишком уж хорошо было вместе.
   Поль Валери

   Заметка Сент-Бева для самого себя:

   "Как рушилось все то, что еще несколько лет тому назад было прекрасным,
цветущим  и  разрасталось!  Ламенне  вынужден  молчать,  разорен  и  лишен
учеников; Ламартин  в  своем  "Пустынном  Востоке"  отгородился  от  живых
смертью дочери; все наши поэты низвергнуты, наши ангелы пали! Гюго,  автор
"Ее имени" и "Тебе", - у ног Жюльетты; "Элоа"  [Альфред  де  Виньи,  автор
поэмы "Элоа"] стал пленником и козлом отпущения  госпожи  Дорваль;  Антони
совсем с ума сошел, а Эмиль вновь сделался  дамским  угодником  [Антони  и
Эмиль Дешаны]. О,  только  мы  с  тобой,  моя  Адель,  в  тесной  близости
следовали путем, назначенным нам судьбой. Прижмемся друг к другу покрепче,
дорогой ангел, и будем едины до самой  смерти  и  после  смерти!  Я  люблю
тебя!"

   Нарисованная Сент-Бевом разочаровывающая картина была еще  недостаточно
полной, так как и сама любовь, воспетая здесь, оказалась вскоре непрочной.
В 1834 году произошел полный разрыв отношений между Сент-Бевом и супругами
Гюго, этот год был также годом жестоких бурь для бедной Жюльетты.
   Ссора былых друзей произошла не по причинам сентиментальным,  но  из-за
раздражения  чисто  литературного.  В  начале  1834   года   Виктор   Гюго
опубликовал свой "Этюд о Мирабо". Почему о Мирабо?  Потому  что  эта  тема
позволяла ему косвенным  образом  объясниться  с  современниками.  Бальзак
рисует его  в  эти  мрачные  годы  человеком  "несчастным  и  преследуемым
ненавистью" Это было верно. По  всякому  поводу  на  него  обрушивались  с
несправедливой злобой. Сам  Сент-Бев  вкрадчиво  выражал  удивление  такой
суровостью: "За последние месяцы его произведения и его особа  вызывают  у
критиков почти единодушные и поистине непостижимые вопли ярости".  В  свое
время   и   Мирабо   страдал   от   аналогичной   несправедливости.    Ему
противопоставляли Барнава, у которого были такие же политические  взгляды,
как у Мирабо,  но  не  было  такой  даровитости;  так  в  1798  году  Моро
предпочитали Бонапарту, и, подобно этому, в 1834 году некоторые восхваляли