провести у матери  день  Нового  года.  Братья  писали  ей  саркастические
письма.

   21 мая 1817 года:
   "Сударыня, позвольте напомнить вам, что  мы  с  1-го  числа  сидим  без
денег. Так как наши потребности не уменьшились, мы вынуждены были войти  в
долги. Посему просим вас прислать шесть франков, кои  причитались  нам,  а
именно: три франка - к 1 мая и три франка к 15 мая; просим также  прислать
парикмахера и поговорить с госпожой Дежарье  относительно  нашей  обуви  и
головных  уборов.  Примите,  сударыня,  уверения  в  чувстве  почтения   и
признательности, которые вы заслуживаете с нашей стороны.
   Виктор Гюго. Эжен Гюго".

   Абель, который до  этого  был  любимцем  генерала,  храбро  вмешался  в
конфликт и выступил на защиту братьев.

   Абель Гюго - генералу Гюго, 26 августа 1817 года:
   "Всякий другой гордился бы такими детьми, а ты видишь в  них  негодяев,
озорников, способных опозорить имя, которое  ты  сделал  почтенным  своими
ратными подвигами... Нет, отец, я знаю тебя - ты написал  роковое  письмо,
но продиктовало его тебе не твое сердце, - ты еще любишь своих детей. Злой
гений, исчадие ада, демон, коего ты должен  был  бы  признать  виновным  в
твоих несчастьях, а не наша достойная мать, ослепляет тебя, - и ты  видишь
признаки ненависти там, где должен был бы найти доказательства любви, если
бы решился приблизиться к сердцам, нежно любящим  тебя...  Настанет  день,
когда ты увидишь в истинном свете адское созданье,  о  котором  я  говорю,
придет час нашего мщения; мы вновь обретем своего отца..."

   Катрин Тома, или "Мадам", как называл  ее  в  своей  переписке  генерал
Гюго, возмутившись письмом Абеля, добилась, чтобы ее любовник  не  ответил
ему. Пропасть, отделявшая отца  от  трех  его  сыновей,  все  ширилась.  3
февраля  1818  года  произошло  важнейшее  событие:  суд  вынес  приговор,
утверждавший раздельное жительство  супругов  Гюго.  Дети  оставались  при
"госпоже Требюше", и она должна была получать от мужа содержание  в  сумме
трех тысяч франков. Эжен и Виктор пробыли в пансионе до августа. Затем они
послали отцу почтительное письмо, в  котором  просили  у  него  разрешения
поступить на юридический факультет, так  как  юриспруденция  -  кратчайший
путь к прибыльной карьере.
   20 июля 1818 года  Виктор  Гюго  писал:  "Дорогой  папа,  ты,  конечно,
понимаешь, что нам нельзя дольше оставаться у господина Декотта - ведь  мы
уже закончили курс учения. Просим тебя выдавать нам  на  наши  расходы  по
восемьсот франков каждому. Хотелось бы попросить меньше,  но  ты  поймешь,
конечно, что это для нас невозможно, - ведь ты сейчас даешь нам по  триста
франков, а когда добавишь пятьсот франков,  то  просимой  суммы  лишь  при
строжайшей экономии хватит нам на расходы по  питанию,  на  покупку  книг,
плату за правоучение и т.д."
   Генерал проявил щедрость, если учесть, что  он  сам  был  в  стесненных
обстоятельствах:  "Я  вовсе  не  нахожу  ваши  притязания   чрезмерными...
Поступайте на юридический. Я отдам распоряжение,  чтобы  вам  высылали  по
восемьсот франков в год, в месячных долях..."
   В августе оба брата, ликуя, расстались с пансионом Декотта и  Кордье  и
поселились у матери,  в  доме  N_18  по  улице  Пти-Огюстен.  Квартира  их
находилась на четвертом  этаже  и  была  меньше,  чем  прежняя,  на  улице
Шерш-Миди,  сумма  содержания,   выплачиваемая   отставным   генералом   с
половинным окладом пенсии, не позволяла снять квартиру с  садом.  Из  окна
своей  комнаты  братья  Гюго  видели  двор  музея,   весь   загроможденный
гробницами королей Франции, которых Революция изгнала из их  усыпальниц  в
аббатстве Сен-Дени. Сидя друг против друга за маленьким столом, юные поэты
целыми днями  сочиняли  стихи.  В  шестнадцать  лет  Виктор  Гюго  написал
стихотворение "Мое прощание с детством":

   Что стало с этою порой?
   Вернее, что со мною стало?
   Я - как безумец, что устало
   И тщетно разум ищет свой...
   [Виктор Гюго. "Оды и баллады"]

   Он сетовал, что приближается старость,  и  в  утешение  себе  взывал  к
славе, постоянному предмету своих мечтаний.

   О Слава, гений всемогущий,
   Певцам своим в дали грядущей
   Ты даришь место, возлюбя;
   К тебе - все помысли и цели;
   Так сделай так, чтобы сумели
   Мои стихи достичь тебя
   [Виктор Гюго, "Жажда славы" ("Океан", VI)].

   Был на свете человек, нисколько не сомневавшийся, что  слава  придет  к
поэту: мать крепко верила в великое будущее своего сына.